Владимир Колычев - Нет жалости во мне

– Ну, может быть, – задумалась Анжела.

– Ты с ним переспишь, а когда он уходить будет, я его на обратном пути приму. Прямо в подъезде. Не бойся, квартиру не испачкаю...

– А то, что он меня испачкает, ничего?

– Как это ничего! Это – все! Хана ему за это! – нашелся Алик. – Это меня еще больше разозлит! Тогда я точно всажу ему пулю в башку!

– Я должна подумать...

– Поверь, это самый лучший вариант. И он без охраны будет, и ты вне подозрений. А себе я организую алиби...

Алик еще не знал, как будет договариваться с Катькой. Или втемную использует ее, или признается, что прикончил своего обидчика, но в любом случае она подтвердит всем и каждому, что в момент убийства он был с ней.

Анжела зажигала так, что Алик невольно возбудился. Сначала она лежала под Полтораниным как бревно, а сейчас на всех парах мчалась под ним по рельсам удовольствия, тряслась по шпалам как по кочкам. Прямо железнодорожная идиллия какая-то – он пыхтит, как разогнавшийся локомотив, она воет как паровой гудок. Ты-дых-тук-тук, ты-дых-тук-тук! Ту-ду-у-у!.. Ни на какой дрезине за ними не угонишься.

Впрочем, Алику нечего было за ними гнаться. Он обосновался на чердаке высотной «свечки». Три дня делал для себя гнездо – с ключами разобрался, чтобы через любой пролет можно было отсюда спуститься, даже веревку на всякий случай приготовил, чтобы с крыши вниз, до самой земли. Хорошая веревка, из альпинистского снаряжения, с крепежным поясом и карабинами.

Позавчера он был на барахолке, нашел там одного умельца, который сам собирал и продавал миниатюрные прослушивающие устройства. У него же купил и приемник. «Жучки» установил в квартире у Анжелы, втайне от нее. Чтобы она не напрягалась в постели, зная, что ее прослушивают. Потому и раскрепостилась, сучка...

Алик надеялся, что Полторанин прибудет к ней без охраны, но просчитался. Впрочем, ничего страшного: телохранители находятся в машине, и пока их босс к ним спустится, Алик раз пять успеет его пристрелить. Рука не дрогнет – в этом он был уверен, как и в том, что Полторанин должен умереть.

Гудок испустил последний пар и затих. И локомотив застыл на конечной станции. Пока он заправится водой и углем, пройдет время. Пока отправят в новый рейс, пока раскочегарится...

Первым подал голос «гудок» – на остатках старого или на зачатках нового пара.

– Я даже не думала, что с тобой может быть так хорошо, – услышал Алик.

– Ну, так я и говорил, что не пожалеешь, – самодовольно отозвался Полторанин.

– Не жалею... Даже удивительно, почему я отвергала тебя?

– Есть такое понятие, как женская логика. Так вот женская логика и женская вредность – это почти одно и то же...

– Не думаю... Просто из-за тебя посадили Тимофея.

– Никто его не заставлял в меня стрелять. – Голос Полторанина загустел от сердитых басов.

– Так вышло...

– А ты не оправдывайся, я тебя ни в чем не виню... Ты правильно сделала, что согласилась. Тимофея твоего не вернуть, а жизнь продолжается. Будешь дальше его делами заниматься, я тебе помогать буду, чтобы не утонула...

– Ты мне это уже говорил.

– Говорил. Тогда говорил на будущее, а сейчас все в настоящем... Сейчас у меня на будущее – с женой развестись... Я не шучу. Разведусь с женой, женюсь на тебе...

– Зачем тебе это нужно?

– Затем, что у меня с тобой очень серьезно. А ты как думала?

– Как думала?.. Плохо думала... Думала, что ты хочешь выжать из меня все, а потом выбросить за ненадобностью...

– Ты ошибалась.

– Не знаю, не знаю... Я слышала, ты Тимофея заказал, – обронила Анжела.

– Что?! – не меньше, чем Алик, возмутился Полторанин.

– Ну, это всего лишь слухи... – Голос ее задрожал, видимо, от испуга.

Но поворачивать назад было уже поздно.

– Даже кошки от ветра не рождаются, а слухи тем более. Кто эти слухи распускает? – насел на нее Полторанин.

– Да так...

– Не хочешь говорить, тогда я сам скажу. Алик его зовут, кличка – Наган. Он с твоим Тимофеем в одной зоне сидел. И с тобой тут мутил... Думаешь, я ничего не знаю? Знаю!.. Даже как он к тебе прицепился, знаю. Ты его оттуда привезла... Как он там, жив еще?

– Жив. И здоров.

– Только головка бо-бо. Потому и мутит воду... Значит, это я Тимофея твоего заказал? Когда он тебе это сказал?

– Ну, недавно... Я еще подумала...

– Что ты подумала?

– Сначала он сказал, что Тимофей руки на себя наложил. А потом сказал, что ему помогли повеситься... Сначала одно, потом другое. А к этому добавка была, он сказал, что Тимофей перед смертью с ним разговаривал, мол, жить не хочется, ему говорил... А потом вдруг его убили... Если бы его убили, он бы не стал говорить Алику, что ему надоело жить...