Владимир Колычев: Мне душу рвет чужая боль

Дождь – рука осени. Дождь стучал по стеклу, барабанил по жестянке подоконника. Холодно на улице, слякотно и промозгло.

– Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом…

Голос у Кристины низкий, но совсем не грубый. Контральто – мягкое, выразительное и полетное. Голос ее звучал тихо, но заполнял пространство, как объемный стереозвук. Ее невозможно было не услышать.

Кристину приятно было слушать, но куда больше хотелось любоваться ею. Валентин оторвал взгляд от окна и с замиранием сердца повернулся к ней.

Надежды юношей питают. И надежды эти у Валентина были самые смелые, но Кристина своей дерзостью превзошла их. Волосы распущены, шелковый халат на голое тело, поясок развязан, полы разведены…

Кристина подавляла своей красотой. Ни у кого не было таких картинных глаз, как у нее. Волосы, черты лица, фигура – эталон безупречности. Но… Валентина потрясла ее смелость. А когда она движением плеч скинула к ногам халат, ошеломленно раскрыл рот. Полуобнаженная натура в ореоле совершенства. Шокирующее откровение. Роскошные волосы до плеч, прелестное лицо, великолепная фигура, идеальной чистоты матовая кожа, тонкая черная полоска внизу живота… Все замечательно. Но Кристина слепила своей красотой, не опьяняя. Не хватало ей хмельного тепла. Валентин смотрел на нее во все глаза, не в силах сказать и слова от восхищения, но при этом он не чувствовал в себе желания ворваться в эту некогда неприступную крепость, столь внезапно сдавшуюся ему на милость.

Кристина раскрыла перед ним все свои тайны, но при этом умудрялась смотреть на него с загадочной улыбкой беспорочной женщины. Она поняла, что Валентин лишился дара речи, и это ее почему-то забавляло и умиляло.

– Не ожидал?

Она вплотную подошла к нему, руками оплела его шею.

– Я тоже от себя этого не ожидала…

Он должен был сходить с ума от нахлынувших чувств и эмоций. Но при всей своей ослепительности Кристина не смогла вызвать в нем тех желаний, которые он испытывал в объятиях другой, брошенной им девушки.

Лида и близко не была такой красивой, как Кристина, и ее фигура также была далека от идеала – маленькая мягкая грудь, тяжелая попа, короткие ноги, гусиная кожа на бедрах… Но при всем при том Лида заводила его с пол-оборота, да так, что кровь закипала в каждой клеточке его тела. А с Кристиной он был похож на горящую воду: сверху тонкая пылающая пленка, а под ней – холодная масса.

– Ну, и чего ты стоишь, как истукан? – удивленно спросила Кристина. – Обними меня.

Валентин сконфуженно кивнул, двумя руками обвил ее тонкий стан. А животом к нему она прижалась сама.

– Теперь поцелуй.

Он выполнил и это ее требование, о чем нисколько не пожалел: губы у Кристины упругие, сочные, сладкие, с мятной свежестью… Но только почему-то этот поцелуй не воспламенял…

– Ты точно как истукан, – оторвавшись от него, прошептала она. – Мне что, самой снимать тебя с ручника?

Кристина отстранилась от него, взяла за руку, подвела к дивану, на который упала вместе с ним.

– Я слышала, у парней это бывает, – не без досады сказала она, осознав его несостоятельность. – Если шок или впервые…

– Не впервые, – ляпнул Валентин.

С Лидой у него было, и много раз. И осечек никогда не было.

– Зато у меня впервые, – прижимаясь к нему, страстно прошептала Кристина.

В это верилось с трудом. Если не сказать, что вообще не верилось. Валентин знал, что до него Кристина дружила с Костей Мироновым, известным в городе плейбоем, перед которым не могла устоять ни одна девушка. К тому же Кристине уже девятнадцать, и она давно вышла из «девственного» возраста. Да и живет она отдельно от родителей – уж не потому ли она приобрела манеру разоружать мужчин шокирующей наготой…

– И так глупо, – немного подумав, добавила она.

В ее голосе слышалось если не раскаяние, то сожаление уж точно.

– Все хорошо, – сказал Валентин, скользнув рукой по тугим куполам ее бюста.

Увы, этим он поддал жару только ей, у самого же в низинах души даже не шелохнулось. Ему приятно было смотреть на Кристину, чувствовать под рукой ее нежную, безупречно гладкую кожу, ощущать тепло и упругости ее роскошного тела… Сейчас его можно было сравнить с отсыревшей спичкой, которая дымила, но не зажигалась.

– Ты лучший, – прошептала она, расстегнув пуговицу на его рубашке.

Наконец-то Валентин осознал, что мешает ему расслабиться. Одежда – это как защитный экран вокруг чувствительной антенны; стоит ему раздеться, и его тело не только поймает, но и многократно усилит жаркий сигнал… Кристина помогла ему раздеться, но, вопреки его ожиданиям, ничего не произошло.