Александр Белов - ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ

Она не была молоденькой вертихвосткой, и даже успела побывать замужем, но все-таки разница в годах была колоссальной. Двадцать пять лет, четверть века — не хухры-мухры. И все же с самого начала их роман зашел в тупик. В смысле матримониальном. Зорин не мог бросить больную жену. Это ее убило бы. А дочери ему никогда этого бы не простили. Да и сам бы себе он этого не простил.

К счастью, тогда пошли первые большие деньги, и как-то, едва не случайно, ему и пришла в голову эта мысль.

Лариса до самозабвения любила Францию и Париж, утверждала, смеясь, что в одной из прошлых жизней была парижанкой.

— Ну, допустим, кошкой с Монмартра, — говорила она и поводила плечами, — бр-р-р, терпеть не могу кошек. . Это действительно был выход. Во всех смыслах. В Москве их отношения рано или поздно выплыли бы на, свет. А Париж... Что Париж? Туда он по делам не реже двух раз в месяц летал и все было шито-крыто.

Переезд немного задержался — маленькая Алиса, родившаяся в положенный срок после знаменательной презентации, много болела, и Лариса не решалась так вот сразу сменить налаженный быт и, главное, климат. Весь первый Алисин год Лариса прожила с дочерью на снятой Зориным подмосковной даче.

Домик в Исси-ле-Мулино был небольшим, но невероятно уютным. Главное его достоинство заключалось в том, что огромное окно на втором этаже открывало вид буквально на весь Париж. Вдалеке маячила Эйфелева башня и арка на Этуаль. Чуть левее, позади нее — модернистский Де Фане. А внизу, близко, прямо рукой подать угадывался сам Монмартр, обозначенный белоснежным собором Сакре-Кер.

Эта вторая жизнь был а, его личной и неприкосновенной...

— Ты мне опять угрожаешь? — бесцветным голосом спросил Зорин.

Саша, не отвечая на его вопрос, выложил перед ним пачку фотографий. Зорин взял их в руки и просмотрел одну за другой. На всех снимках были изображены его Лариса и дочь. Возле дома, на их улице Бланш, на прогулке в саду Тюильри. Был даже снимок Ларисы с кошкой, которых она прежде так не любила...

Это был удар ниже пояса. Ничего подобного Зорин не ожидал, не был готов к такому обороту событий. Но он знал, что в такой ситуации главное — не, показать, что удар попал в цель.

— Вы им ничего не сделаете! — твердо сказал Зорин.

— Ничего не сделаем. Мне это даже в голову не приходило. У вас извращенное обо мне представление. Я что, похож на людоеда? — удивился Саша. — Но вот

вашей законной жене и дочкам мы эти снимки с соответствующими комментариями передадим.

— Не надо. Мы обо всем договоримся, — принял решение Зорин. — Только не все сейчас в моих силах. Я попробую остановить запущенный маховик. Если успею.

— Постарайтесь успеть, — кивнул Саша. — А дочка у вас симпатичная, — и Саша вновь лучезарно улыбнулся.

Тамара панически боялась оставаться дома одна. Валера уезжал рано, приезжал часто заполночь. Обычно с нею дома была приходящая домработница Анна Николаевна. Но сейчас она отпросилась на неделю. Ее дочь уезжала в командировку и Анне Николаевне надо было пасти внучку.

Катя предложила Тамаре лечь на эту неделю в Институт матери и ребенка.

— Полежишь недельку. Мы тебя под витамином, у нас здесь общество светское, сплошь беременные, — уговаривала Катерина.

Но Тома сомневалась:

— Еще успею належаться. Да и Валерку не хочется бросать. Он же совсем одичает.

Но все больше она склонялась к мысли, что примет Катино предложение. А что? Палаты у них чистые просторные, на двоих. Полежит, пообщается. Хотя, с другой стороны — погода такая классная, а там придется все время взаперти торчать. В общем, плюсов было ровно столько, сколько минусов.

Утром она упросила Валеру взять ее с собой на съемки. Снимали натуру, совсем рядом, в ближнем Подмосковье.

— Валер, я мешать не буду, но немножко по лесу погуляю, воздухом подышу, — попросила она так жалобно, что Фил не смог ей отказать.

— Только, Том, я не смогу там с тобой гулять, дел выше крыши, — предупредил он. -

— Да я сама! — обрадовалась Тамара.

Поехали на «мерсе», чтобы Томку не растрясло. Все-таки в ней теперь был «ценный груз», как шутил Фил.

Снимали лирическую сцену.

Из леса на поляну не спеша, бок о бок выехали гнедой конь и белая лошадка. На коне ехал герой-любовник, точнее, его дублер, а на лошади Аня. То есть, естественно, ее дублерша. Аня панически боялась лошадей, а эта белая красавица однажды больно укусила ее за плечо. Огромный лиловый синяк, меняя цвет, держался больше недели. С тех пор Аня обводила лошадь стороной.