Андрей Воронин - Таможня дает добро

— Я человек осторожный, — негромко заметил Иванов, — лишнего не болтаю. Товар купил, потом на свой склад завез, машины на стороне взял. Шоферы и те до самой границы с Беларусью не знали, куда фуры идут.

— Хитер ты, брат, — ухмыльнулся бывший полковник, — с такими людьми работать — одно удовольствие. Если ты еще не жадный, то в следующий раз скидку сделаю. Жена небось одна только и знает, куда ты поехал? Бабы ведь такие, все выпытают, вечно боятся, что мужик на сторону пойдет.

— Ей‑то зачем знать? — по забывчивости Иванов хотел облокотиться на спинку и лишь в последний момент вспомнил, что сидит на ящике. — Жене знать не положено, сказал, по делам еду, и все.

— Не боишься одну оставлять?

— Это она боится одна остаться.

Уставшего Иванова спиртное разобрало, хоть и выпил он не больше ста пятидесяти граммов. И когда Саванюк хотел налить ему еще, бизнесмен положил ладонь поверх своего стакана.

— Нет, мне больше не надо.

— Чего так?

— Совсем голова закружилась.

На удивление, бывший полковник настаивать не стал, вернул бутылку на место и легким движением воткнул тугую пробку в горлышко.

— Не люблю людей насильно делать счастливыми, — засмеялся он. — Еда у тебя есть, у ребят тоже, если пить захотите, то за планшетами минералка стоит. Тут и колодец есть, но пользоваться им не рекомендую, вода подолгу не менялась. Разве что помыться…

— Когда увидимся? — в глазах Иванова мелькнул испуг, он боялся остаться один.

— Мне еще в Браслав съездить надо, с таможенниками окончательно договориться.

Саванюк задержался у двери, и стало ясно, что, не получив деньги, он не уйдет. Иванов полез в карман, вытащил бумажник и, прячась от бывшего полковника, принялся отсчитывать купюры.

— Вот, тысяча, — он протянул деньги, — если,конечно, правильно посчитал, — добавил он, видя, что Саванюк не очень доволен.

Бывший полковник быстро пересчитал купюры.

— А теперь отдыхай до завтрашнего вечера.

— Вас здесь не будет?

— Сюда никто не сунется, ни одна живая душа, это я тебе обещаю, — и он, не давая Иванову возможности ответить, вышел за дверь. — Гуляйте, ребята, — бросил он водителям, — завтра увидимся. Выспитесь хорошенько, потому как ночка вам предстоит тяжелая.

Вскоре Иванов услышал, как где‑то совсем рядом, под стеной, завелась легковая машина, послышался шорох протекторов, и вскоре наступила нереально густая тишина, такая, какую нипочем не услышишь в городе даже в самое глухое время ночи. Иванову хотелось пойти посмотреть на фуры, убедиться, что никто не забрался в них, но он понял, что нипочем не найдет ангар, а если случайно и выйдет на него, то уж потом вряд ли сумеет вернуться назад.

«Он же сказал, никто сюда не придет, тут остров посреди болота», — убеждал себя бизнесмен.

Саванюк, ловко объезжая выбоины, мчался по лесной дороге. Его «Жигули» лихо взлетели на крутоватый откос шоссе и помчались к вагончику, установленному возле грозного указателя.

Утром всегда хочется верить, что день сложится счастливо. Хочется верить в любом случае. Даже если по небу плывут низкие, тяжелые облака, то, глядя на них, непременно подумаешь: раз плывут, а не стоят на месте, значит, исчезнут, значит, выглянет солнце; а если идет дождь, то подумаешь: скоро и он прекратится. По утрам куда легче верится в хорошее, верится в счастье и в близкую любовь.

Иногда эти мечты сбываются, иногда нет. Ведь если разобраться, то утро ничем не лучше вечера, и шансов обрести счастье у человека в ранние часы ничуть не больше, чем в часы поздние.

А иногда случается так, что утром человеку даже некогда подумать, сколько времени и на каком свете он находится. Вырвут его из сна звонок будильника или дверной звонок, разразившийся внезапной трелью телефон, и предложат ему такое, чего ему не хочется, но от чего он не успеет отказаться.

Дорогин проснулся от настырного телефонного звонка. Он лежал на широкой кровати, правой рукой обнимая Тамару. Женщина даже не вздрогнула, словно знала, что все заботы этим утром возьмет на себя мужчина. Но Сергей не мог подняться, не разбудив ее, телефон стоял в отдалении на тумбочке трельяжа.

«Каждый раз думаю, что пристрою трубку где‑нибудь поближе к кровати, и каждый раз забываю это делать.»

Трели повторялись с завидной регулярностью, звонок был междугородный. В этом доме к таким звонкам привыкли, друзей и близких, живущих в самом Клину, ни у Тамары, ни у Дорогина не осталось, если и звонили, то из Москвы, из Германии.