Владимир Колычев - Мои грехи, моя расплата

Ефим не обращал внимания на боль, но после пропущенных ударов его сильно штормило, в то время как Болек прочно держался на ногах. С каждой полученной плюхой становилось понятно, что только на технике с ним не справиться. Спасти Ефима от поражения могла только злость и физическая сила. Поднырнув под правую руку, он ринулся на Болека, сгреб его в охапку и вместе с ним рухнул на заплеванный пол.

Болек извернулся и ударил Ефима локтем в голову, аккурат по пластине. Ефиму показалось, будто он совершил кульбит в воздухе, настолько сильно закружилась голова. Но он все же ударил Болека головой в нос.

Удар оказался на редкость точным, но ему не хватило силы, чтобы сокрушить противника. Но Болек на какие-то мгновения потерял способность соображать. Это был легкий нокаут, но Ефим сумел использовать это незначительное преимущество и нанес очередной удар. За ним – еще один… И еще…

«Это тебе за Черногольск… Это за Москву… За Крым…»

– Атас! Рексы! – крикнул кто-то за спиной.

Милицейская дубинка опустилась Ефиму на голову, и сознание провалилось в бездонную темную пропасть.

Темные кудряшки волос, широкий лоб, глаза выразительные, но маленькие, вздернутый носик, легкий пушок над тонкой губой, узкий подбородок… Ефим смотрел на сидевшую перед ним женщину и удивлялся самому себе. Мундир капитана юстиции шел ей, в нем она выглядела более привлекательно, чем если бы на ней был просто деловой костюм или платье. И все же при всем желании он бы не смог назвать ее женщиной своей мечты. Откуда тогда в паху давно уже забытое и такое чертовски приятное ощущение…

Следователь что-то говорила, но Ефим слышал только шум крови в ушах. После драки ему пришлось плохо: три дня пролежал он без сознания, и сейчас в голове все еще какая-то каша.

– …Вы должны понимать, что совершили уголовное преступление…

Как будто кто-то включил громкость, и Ефим наконец услышал, о чем говорила ему женщина. Движением век он показал, что осознает свою вину. Хотя досталось ему никак не меньше Болека. А раз так, зачем этот сыр-бор с расследованием городить?..

– Вы, гражданин Болотов, жестоко избили человека…

И вновь звук непостижимым образом исчез. Следователь продолжала говорить, но Ефим ее не слышал. В конце концов до нее дошло, что установить с ним контакт невозможно. Она что-то сказала в гневно-репрессивном духе и ушла.

Приятная тяжесть в паху исчезла, и вместе с тем к Ефиму снова вернулся слух. Плохо, если между этими двумя обстоятельствами есть какая-то связь. Но лучше так, чем никак…

Кажется, Ефим уже понял, что произошло. Клин клином вышибают. Болек ударил его локтем в пластину, и после этого сильнейшего потрясения встал на место какой-то шарик-ролик, отвечавший за мужскую силу. И если все так, то ему очень повезло, и он мог согласиться с мудростью Ницше. То, что не убило, сделало его сильней…

– И откуда только такие дуры берутся? – хмыкнул сосед по койке. – До самоубийства довел…

Ефиму стоило больших усилий повернуть к нему голову. Его недоуменный взгляд взывал к объяснению.

– Натворил ты, брат, дел, – усмехнулся мужчина с безобразной родинкой на носу. – Крутого авторитета избил… Ты хоть понял, что тебе шьют?

Ефим повел головой, пытаясь сказать «нет». И арестант понял его.

– Эта дура тебе сто десятую пришить пытается. Доведение до самоубийства… Вчера твоего авторитета в соседней палате нашли, с петлей на шее. Типа сам повесился… Ну не идиоты! Ясно же, что это заказуха!..

Сосед продолжал еще что-то говорить, но одно было ясно Ефиму – Болека больше нет на свете. Он довел своего врага до больничной койки, чем сыграл на руку очередному наемнику. Видимо, Болек был так плох, что не смог уберечь себя от убийцы. Потерял контроль над ситуацией и поплатился за это собственной жизнью…

– Да ты не переживай, брат. Ничего тебе не будет, – сказал сосед. – Эта баба дурью мается, переполох у них большой из-за твоего авторитета. Не усмотрели, не уберегли, все такое… А с тебя какой спрос? Ну, подрался, ну, сломал нос. После того, что случилось, это уже не имеет значения…

Он оказался прав, следователь-женщина Ефима больше не беспокоила. Зато через два дня к нему пожаловал Пиренейцев.

– «Хорошо» пишется через «ху», – усаживаясь, сказал он. – А «очень хорошо» через «о»… С чего начать, с «Ху» или с «О»?

Ефим молча пожал плечами.

– Тогда начнем с «О»… Ты был прав, Скунцеву убил Жора. Найти его долго не могли, а когда нашли, он сам во всем признался…