Эдриан Маккинти - Гибельный день

Запах тут чувствовался еще сильнее.

Две двери.

Одна — за лестницей — вела в трюм и машинное отделение. Другая — в конце каюты — в передние отсеки катера. Что-то подсказало мне, что идти надо к передней двери. Шагнув к ней, я увидел вытекающую из-под нее липкую массу.

Нет, не вытекающую. Вытекла она вчера утром. А теперь она разлагалась и издавала зловоние.

— Э-эх… — грустно протянул я.

Осторожно толкнул дверь стволом револьвера.

Узкий коридор весь был залит кровью: и деревянный пол, и стены, даже потолок. Я нагнулся, дотронулся, растер между пальцами: сухая, побуревшая — вчерашняя. На двери слева висела табличка «WC».

Я открыл ее.

Так, это, должно быть, студент из Шотландии.

Светловолосый парнишка лет двадцати, в пижаме. Руки связаны за спиной. Ему дважды выстрелили в голову. Первый же выстрел в затылок его и убил, а когда он свалился в душевую кабину, ему всадили заряд в темя — для пущей уверенности. Использовали какое-то крупнокалиберное оружие. Киллерам наверняка пришлось пользоваться глушителем, иначе я бы предположил, что стреляли из двустволки: лицо парня почти отделилось от головы и вся маленькая ванная комната была забрызгана кровью и мозгами с осколками черепа.

Я кивнул, вернулся в каюту, убрал револьвер. Живых не осталось. Кто-то позаботился об этом.

Другая каюта.

Дверь не распахивалась, что-то мешало. Я осторожно приоткрыл: разбитое зеркало, окровавленные простыни и рыжая девушка с перерезанным горлом, растянувшаяся на полу лицом вниз.

— Шивон! Боже милостивый… — просипел я.

Ноги у меня подкосились. Я опустился на корточки и осторожно перевернул тело.

Это была не она. Парень. Худой юноша с длинными рыжими волосами. Лоб размозжен чем-то тяжелым, бейсбольной битой или молотком. Ему нанесли несколько ударов, а затем перерезали горло.

Вот он, Барри.

Я встал.

— Бедный засранец, занимался бы ты своими фотографиями и своей девчонкой… — подумал я вслух.

Обыскал каюту. Слава богу, трупов больше не обнаружил, но и никаких следов, по которым можно было бы вычислить убийц, тоже. Я перешагнул через тело Барри, отвернулся от мертвого шотландца и быстро осмотрел центральную каюту. Наконец открыл заднюю дверь и проверил трюм и машинное отделение.

Ее здесь не было. Ни следа Шивон.

Ни намека.

Я поднялся по лестнице и закрыл дверь. Открыл окно и присел за столик.

В задачу Барри входило завоевать ее доверие и выманить из центра города. Но он не похититель. Сомневаюсь, что она вообще была тут. Он заморочил ей голову, втерся в доверие, увел подальше от яркого света, от копов и ребят Бриджит. Заманил на какую-нибудь улочку, где настоящие похитители схватили ее и втолкнули в фургон.

Они отпустили Барри домой с полученными деньгами, а затем явились по его душу, удостовериться, что он действительно будет молчать.

Да, так все и было…

Задумавшись, я чуть было не глотнул давно остывший кофе, однако тут же почувствовал на языке привкус крови.

Чтобы не осталось ни малейших сомнений, я, преодолев отвращение, спустился обратно, чтобы провести последний и полный осмотр, но не нашел никаких дополнительных люков, тайных отсеков и укромных мест с похищенными детьми.

Шивон здесь нет. И никогда не было. Это не входило в их планы.

Два тела, реки крови, кучи мух.

Полный тупик. Я серьезно влип.

Я вылез на палубу и глубоко вздохнул.

— Великолепно! — не без сарказма констатировал я, и тут, к моей вящей «радости», увидел, что по набережной Лагана не спеша, расслабленно идут четверо пилеров.

Они оживленно болтали и ни на что не обращали внимания. Свяжешься с этими сволочами — и времени тогда вообще ни на что не останется. Этот недоумок вызвал их, несмотря на мой запрет.

— Черт бы вас побрал! — прошипел я и скрылся внутри катера.

Можно ли смыться с этой посудины так, чтобы меня не заметили? Пилеры подошли к лодке Дональда. Пес начал лаять. Дональд указывал на «Рыжую копну».

Проклятье!

Нет, отсюда не выбраться. Разве что прыгнуть в воду и попробовать оторваться вплавь, но тогда они точно решат, что я замешан в эти делишки, и мне несдобровать.

Я медленно вернулся на палубу и приветливо помахал копам, чтобы они поскорее подошли и по возможности быстро удалились.

Четверо полицейских, одна из них женщина. Главный — с большими седеющими усами, в точности как у мексиканского революционера Сапаты. Все в рубашках с длинными рукавами, на женщине рубашка расстегнута, виднеется бронежилет. С большого расстояния она выглядит даже красавицей. Гордо задранный носик, ладная фигурка и светлые волосы, почти скрытые под форменной шляпой.