Эдриан Маккинти - Гибельный день

Горничная принесла чайник с зеленым чаем и одну чашку. Бриджит закрыла усталые глаза со слипшимися ресницами, слабым голосом поблагодарила горничную, та бесшумно исчезла. Бриджит сделала глоток чая.

Мы оба ждали, кто же нарушит молчание.

Бриджит заговорила первой.

— Майкл, я знаю, нам есть что сказать друг другу… — начала она и осеклась.

— Тебе нет нужды ворошить прошлое, — отозвался я.

— Не буду. Но не потому, что не хочу об этом говорить. Я о многом должна тебе сказать, о многом хочу спросить тебя. Однако не теперь. Не будем о том, что ты натворил. Понимаю, у тебя были веские причины, по крайней мере, они такими казались, но я не желаю обсуждать прошлое. Я попросила тебя приехать из-за Шивон и говорить буду только о ней.

Ее грудь колыхнулась под шелковой водолазкой.

Так вот, значит, как у нас пойдут дела!

Что мне говорил Дэн? «Эта женщина — убийца, руководитель, непревзойденный мастер манипулирования другими людьми».

Я взглянул в ее бездонные глаза, полуприкрытые от усталости, и не сумел вспомнить, какого цвета они обычно бывают; сейчас — черны как сажа, абсолютно непроницаемый взгляд.

Мне надо быть начеку.

— Да, пока не время вспоминать. Думаю, мы каждый по-своему делали то, что считали правильным. Давай на этом и покончим, — сказал я, хотя был уверен, что Темный сам был виноват в своей смерти.

Бриджит кивнула. Итак, первое лежащее между нами препятствие мы преодолели. Наступила неловкая тишина. Бриджит выглядела слишком усталой, чтобы продолжать. Что здесь было от актерства, что настоящее?

— Ты проделала длинный путь, — произнес я, думая о покойниках, перечисленных Дэном, о застывших лицах, что я разглядывал в газетах. Я мог оказаться на месте любого из них. Как там сказал Моран? «Ты даже не представляешь, как было сложно»? Для Бриджит — безусловно. У нее руки по локоть в крови.

Я подождал ответа, но она мельком взглянула на меня и молча отвернулась.

Попробуем поговорить о другом.

— А я ведь и не знал, что у тебя есть ребенок.

— В ФБР разве не сообщили тебе об этом?

— Нет.

Бриджит искренне удивилась:

— Все об этом знали, даже федералы. Я не делала из этого тайны.

— Никто не сказал, да и в прессе упоминаний никаких не было, хотя я стараюсь, насколько возможно, избегать чтения газет.

— Ну… вот это из-за меня. Я настояла на том, чтобы о девочке нигде не упоминали: не хотела, чтобы ее имя мелькало в новостях. Мои адвокаты хотели использовать Шивон как средство подорвать доверие к тебе. «Неужели мы поверим этому человеку, человеку, убившему отца девочки» и тому подобное, но я хотела, чтобы ребенка оставили в покое.

Бриджит и не заметила, что своими словами сильно меня разозлила. Я-то рассчитывал, что прошлое не всплывет в нашем разговоре, потому что, черт побери, я тоже мог бы кое-чего порассказать…

— Почему? — пытаясь успокоиться, спросил я.

— Майкл, я хотела, чтобы у Шивон была нормальная жизнь — насколько это возможно. Я не хочу, чтобы ее имя связывалось с судебным процессом об убийстве. Я вообще не желаю видеть ее фото в газетах до тех пор, пока она не получит Нобелевскую премию.

Я не рассмеялся на ее шутку, но меня тронуло, что Бриджит хотя бы пытается шутить.

— Понимаю.

— Так ты действительно ничего не знал? — переспросила она недоверчиво.

— Нет. Думаю, они не хотели, чтобы я почувствовал себя виноватым, боялись, что отзову свое признание.

— Неужели ты не заметил в суде, что я поправилась после родов? — произнесла она с некоторым сомнением.

— Не заметил. Ты ведь почти всегда сидела в последнем ряду.

Она утвердительно кивнула:

— Ну, может, не так уж и сильно я поправилась. Да и ребенком я не занималась. Первые года два Шивон жила у моей сестры Энн, в Сиэтле, пока происходила вся эта возня. Может быть, за эти годы я что-то упустила… что-то очень важное… а теперь приходится платить по счетам… — Голос Бриджит оборвался.

«Я не уверен, что в тот декабрьский вечер я сделал бы то, что сделал, если бы знал, что ты беременна», — чуть не вырвалось у меня.

— Ну, что еще добавить, Майкл… Она для меня — божий подарок. В ней вся моя жизнь. Если ей понадобится помощь, я сделаю все, что угодно, — продолжила Бриджит.

— И именно поэтому я здесь и живой, — встрял я.

— Да, именно поэтому, — нахмурив брови, согласилась она.

Я почувствовал в ее голосе нетерпение: Бриджит хотелось покончить с разговором о прошлом и вернуться к насущным проблемам — поговорить о пропавшей дочери. Мое присутствие явно начинало ее раздражать. Вот что бывает, когда тебя окружают одни подпевалы и тебе стоит лишь двинуть бровью, чтобы получить желаемое. Вот что бывает, если ты босс, потому не принимаешь непосредственного участия в акциях и на тебя не смотрят через прицел, — становишься нетерпеливым, небрежным, беспечным.