Анна Владимирская - Предчувствие смерти

— Кого ты остановишь?

— Режиссера. Того, кто затеял с нами всю эту игру.

— Веруня! Может, я отупел от любви, но мне нужно объяснить более подробно. Кто он?

— Не нужно, Андрей, не могу. Извини, им и не потому, что так интереснее — чтобы все открылось в самом конце, как в кино. Нет. А просто… Понимаешь, лишать человека иллюзий необходимо в правильно выбранное время.

Андрей не мог решить, обижаться ему или нет. Подумал и понял, что обижаться на эту необыкновенную женщину невозможно. Пусть все будет так, как она задумала. Он сказал:

— Как ты красиво нарезаешь помидор, кругляшками, я такую нарезку видел только в ресторане.

— Это я перед тобой выпендриваюсь. Хочу показать себя хорошей хозяйкой.

— У тебя получается.

Дивно пахнущий свежими огурцами и помидорами, укропом и луком салат истекал соком в большой керамической миске. Рядом дымилась молодая розовощекая картошка в масле, густо посыпанная укропом. На длинной селедочнице лениво лежала атлантическая сельдь, а в плоской тарелке ждала своего часа изящно уложенная ветчина рядом с сыром. Все это богатство источало такие призывные ароматы, что хотелось как можно скорее наброситься на еду. Вера достала из холодильника запотевшую бутылку все того же мартини, из буфета бокалы.

— Как говорит наш анестезиолог, нет повода не выпить!

— Ну, ты просто меня сразила. Такой стол, и буквально за считанные минуты!

— А я решила отметить нашу с тобой встречу…

Вера смотрела, с каким удовольствием Андрей поглощал вкусную еду, и сама получала двойное удовольствие; от вкусной еды на столе и от давно забытого чувства радости кормить любимого мужчину. Он в этот момент словно одновременно был и возлюбленным, и ребенком, и уставшим от трудов защитником. Вере нравилось кормить Андрея Двинятина, подкладывать в его тарелку самые вкусные кусочки и смотреть, как он уплетает все это за обе щеки.

Вышли на веранду и, усевшись у маленького плетеного столика, продолжили беседу под ароматный кофе, приготовленный Андреем. Он затянулся сигаретой и сказал:

— Все, о чем мы говорили тогда, с Олей и Кириллом, и сейчас, мне напоминает старые советские времена, словно мы стали жертвами некоего кляузника. Только нового разлива. Если бы вся эта история случилась при совке, то этот режиссер массовых действий побежал бы, наверное, в партком, в профсоюз, писал бы анонимки и старался бы нас достать советскими средствами. Но в нынешних условиях он или она, уж не знаю кто, действует с одной стороны как убийца, а с другой — как мелкий пакостник.

— Пусть то, что я сейчас скажу, выглядит слишком самонадеянно, но мне кажется, что он или она меня боится. — Вера вопросительно взглянула на возлюбленного, проверяя его реакцию. И тут же уточнила: — Нашего «массовика-затейника» можно вычислить по поведенческим признакам. Ведь он находится где-то близко от нас, поскольку знает, когда мы дома, когда едем на морскую прогулку, где находимся в каждый отдельно взятый промежуток времени. Как сказала бы моя подруга Даша Сотникова, директор рекламного агентства, у нашего убийцы хорошо налажены связи с общественностью.

— Мне все же не хочется думать, что это Галя или Иван. — Двинятин вздохнул.

— Если им окажется Светлана Павловна или соседка тетя Валя, тебе будет легче?

— Не знаю. — Андрей пожал плечами. — Противно будет в любом случае. А есть средство не давать о себе информацию?

— Если не хотим, чтобы о нас судачили в нашем окружении, не следует рассказывать о себе лишнего. Впрочем, нельзя оставить «режиссера» совсем без информации о себе, а то он начнет приносить более ощутимый вред нашим близким… А теперь, мой милый, я по глазам твоим вижу, чего тебе хочется. Мне тоже! Но давай сходим на море, потратим съеденные калории. Ты не возражаешь?

Андрей вздохнул, но сказал:

— Конечно!

Они уже собрали все необходимые пляжные принадлежности, открыли дверь квартиры. Дверь напротив распахнулась в это же мгновение, из нее вышла Алла и, к изумлению Андрея, — Иван.

— Вот так встреча! — воскликнул Андрей. — Привет, дружище!

— Привет, — смутился Иван, лицо его покраснело до расстегнутого воротника рубахи.

— Верочка! — расплылась в улыбке соседка Алла. Она была в пляжном лифчике, открытом до сосков, и таких невидимых шортиках, что трусы и то прикрывали бы больше тела. — Ты тоже не одна! А я к тебе собиралася.

— Ну, это самое, я пошел, — пробормотал Иван и выскользнул из полумрака подъезда на яркий уличный свет. Андрей в недоумении проводил его взглядом.