Татьяна Гармаш-Роффе - Королевский сорняк

Набрала. Номер не отвечал.

Неудивительно: глубокая ночь, а все нормальные люди отключают свои мобильники на ночь. Услышав автоответчик, Тоня заговорила, подбирая слова: присутствие Геры ее стесняло.

Она на даче у Писателя… Фамилии Тоня не знает. Адреса тоже не знает…

Взгляд на Геру с просьбой о подсказке - тот не шелохнулся.

- На даче есть, кроме Николая Сергеевича, садовник Герасим и питбуль Муму, - упавшим голосом добавила она в телефон. - Вернее, Питти…

Тоня отключилась. Она сказала в телефон все, что могла. Гера угрюмо молчал, понимая, что совершил оплошность, принеся Тоню к себе и дав ей позвонить.

- Что он собирается сделать со мной завтра? - спросила Тоня.

Гера не ответил. Наверное, преданный служитель Писателя, которому был обязан выходом из суицидных настроений, он не сказал бы Тоне, даже если бы знал.

Но он не знал. Николай Сергеевич сообщил ему только о том, что планы на завтра меняются. Но какие планы? В какую сторону меняются?

- А у него… У Николая Сергеевича, были раньше такие… Подобные идеи?

- Нет, - наконец, разомкнул губы Гера. - У него случались приступы гнева, - но…

Тоня подождала. Гера вымучил из себя:

- …Но так далеко это никогда не заходило.

- И что же мне делать, Гера? Как спастись?

Молчание.

- Вы заступитесь за меня? Вы мне поможете? Вы же не такой, как он… - Тоня искала слова, искала ключ к наглухо задраенной душе этого крестьянина, никого не любившего, кроме своей собаки, и никого не почитавшего, кроме своего хозяина. - Вы любите вашего питбуля… Потому что он живое существо. Которое не сделало вам ничего плохого… Я тоже живая, Герасим! И я тоже не сделала вам ничего плохого! Помогите мне! Отдайте нашу одежду, выпустите нас отсюда! Умоляю вас!!!

У Геры сверкнули глаза странным выражением. Тоне показалось, что ей удалось его убедить… Он собрал в кулак свою бороду, подергал ее и…

И отвернулся, уставившись в темное окно.

- Герасим… - позвала его Тоня, теряя последнюю надежду.

Садовник не повернул головы. В комнату вдруг откуда-то притопал сонный Питти и уселся у ног Геры, почесывая лапой за ухом и громко зевая, высовывая розовый язычок.

Гера перевел взгляд на собаку, затем подобрал ее с пола, устроив ее в своих руках, как младенца, и склонил к нему голову. Пес преданно лизнул Геру в нос.

- Герасим, помогите нам… - сделала последнюю попытку Тоня.

Гера не поднял головы от питбуля, щекоча ему заскорузлыми пальцами брюшко.

Молчание длилось еще несколько минут, и с каждой минутой становилось все яснее и все окончательней: Гера им не союзник.

Кирилл ждал Тоню, беспокойно прислушиваясь. Она должна была попытаться пробраться в кабинет и позвонить… Судя по всему, Гера уже давно ушел к себе в домик, забрав их вещи, а спустя некоторое время и Писатель отправился спать. Тоня, которая успела раньше Кирилла осмотреться на даче, сказала, что спальня на втором этаже, - стало быть, внизу никого нет! И они решили, что Тоня попытается подобраться к телефону в кабинете, - по той простой причине, что она умела ходить бесшумно.

Однако ее уже давно не было. И Кирилл решился выйти и посмотреть, что происходит.

Он не мог понять, как это Тоня ухитряется, будучи отнюдь не пушинкой, ходить так легко. Под его тяжестью половицы паркета, которым был выстелен пол на даче повсюду (даже на веранде), немедленно заскрипели. Но, похоже, никто не отреагировал на этот скрип.

Кирилл двинулся к кабинету. Дернул ручку двери: заперт.

Но где же тогда Тоня?!

Он, нещадно скрипя паркетом, обошел весь темный первый этаж. Кухня, туалет, даже на веранду заглянул. Тони нигде не было.

У него засосало под ложечкой. Что с ней?! Где она???

Кирилл направился к лестнице и взялся за перила. Ходить голым, да еще по чужому дому, было странно, до дикости странно. Но все, что с ними происходило на этой даче, было до дикости странно. И потому Кирилл, отогнав никчемные мысли, сосредоточился на задаче подняться наверх как можно более тихо. Он перенес максимально свой вес на перила, опираясь на них обеими руками, и перешагивал через две ступеньки на третью.

Наконец, он оказался наверху. Расположения комнат он не знал: ни разу не был здесь. Но в темноте ему удалось разглядеть три двери. Кирилл двинулся вперед, и паркет недовольно заскрипел под ним. Почти вжавшись в стенку, он стал двигаться боком, делая большие шаги. Получилось почти бесшумно.

Первая дверь. Кирилл прислушался: за нею тихо.

Вторая дверь. Кирилл прислушался… А за нею раздавалось тихое похрапывание!