Кирилл Казанцев: Грех

Квартира, судя по всему, принадлежала какому-то православному священнику. На это указывал и солидный киот в углу, и богатая библиотека церковной литературы, и фотография хозяев: еще нестарого бородатого мужчины в серой рясе и полной женщины в платке. Андрей выглянул в коридор. В доме действительно было пусто. Стараясь не шуметь, Ларин принялся обследовать квартиру в поисках сейфа. Овальное пятно фонаря скользило по стенам, и в его свете плясали пылинки.

Сейф он обнаружил в спальне. К его удивлению, металлический ящик был вскрыт, притом самым варварским способом: при помощи портативного газового резака. Грабители просто вырезали овал вокруг замка, протолкнули его вовнутрь и открыли дверцу. Вещи в спальне были разбросаны. Под ногами белели перья из разодранной подушки, на кровати валялись ворохи каких-то бумаг с печатями Московского патриархата, порванные фотоснимки и несколько нательных крестиков.

Андрей тут же сунул руку в карман комбинезона. В ладонь легла рифленая рукоять пистолета. Несколько минут он простоял, вслушиваясь в звуки ночной квартиры: едва различимое тиканье ходиков, почти неслышный шелест воды в трубах, ленивое урчанье холодильника на кухне… Тягуче шли минуты, и, если бы не все эти звуки, можно было бы подумать, что время остановилось навсегда. Внезапно сбоку послышался унылый скрип – незваный гость резко обернулся на звук, но тут же выдохнул; сквозняк из зала распахнул незакрытую фрамугу. В спальне сразу же потянуло холодком.

Удерживая пистолет в вытянутой руке, Ларин вышел в коридор и двинулся на кухню.

У холодильника, в луже растекшейся крови, лежала женщина – та самая, что и на фотографии в гостиной. Рука ее была неестественно вывернута назад, на шее темнела глубокая рана – то ли от бритвы, то ли от кинжала. Ларин осторожно дотронулся до руки покойной – она была еще теплой.

За свою жизнь Андрей видел немало крови, немало трупов. Однако вид беззащитной пожилой женщины, безжалостно зарезанной в собственном доме, заставил содрогнуться даже его.

И тут из-за спины Ларина донесся едва различимый стон. Андрей резко развернулся на девяносто градусов и тут же опустил пистолет. Стон, несомненно, доносился из-за неплотно прикрытой двери ванной комнаты…

В ванной, до краев наполненной розоватой от крови водой, лежал бородатый мужчина – безусловно, хозяин квартиры. На его лицо, распухшее от побоев, было страшно смотреть: разорванная губа, разбитая до кости скула, клочья волос, выдранные кое-где до самых корней, подожженная борода… На шее темнела огромная резаная рана.

– Ничего вы не получите… – чуть слышно хрипел умирающий. – И вам, и ему по заслугам за всю вашу бесовщину воздастся!..

Прошептав еще что-то, священник замолчал. В его горле что-то булькнуло, по телу пробежала предсмертная судорога, и он затих.

Ларин понял: из этой квартиры надо срочно уходить. Ведь обнаружь его правоохранители рядом с двумя зверски убитыми хозяевами – и ни один российский суд не поверит в его невиновность! Да и нужных бумаг, судя по всему, ему уже не сыскать. Видимо, его опередили на какой-то час…

Подъем занял чуть больше времени, чем спуск. Андрей быстро смотал шнур, закрыл окно и, покинув технический этаж, закрыл за собой дверь отмычкой. Спустя минут десять неприметный фургон неспешно выезжал со двора.

Покружив по Северному Измайлово, Ларин вырулил на Сиреневый бульвар. Он вел микроавтобус аккуратно, стараясь не выбиваться из общего автомобильного потока. Свернул в переулок от Щелковского шоссе, остановился, отслеживая через заднее зеркальце возможных преследователей, и, убедившись в отсутствии слежки, выехал из переулка к мрачному промышленному сооружению, огороженному бесконечным бетонным забором. Металлическая створка, ведомая электромотором, плавно отошла в сторону и тут же закрылась за въехавшей машиной. Меньше чем через минуту из ворот, расположенных на противоположной стороне, тяжело выкатил банковский броневичок канареечного цвета и в сопровождении джипа охраны покатил в сторону центра.

Андрей Ларин, сидевший в чреве банковской машины, сосредоточенно пил из термоса крепкий чай, скупо рассказывая об увиденном в квартире немолодому мужчине с крупным мясистым лицом.

– Значит, они нас опередили… – задумчиво произнес тот. – Видимо, мы все-таки недооценили противника. Эти скоты оказались хитрей, проворней и изворотливей нас.

– Кто же именно нас опередил, Павел Игнатьевич? – осторожно поинтересовался Ларин. – О каких именно скотах идет речь? И вообще: что это за странное дело с повешенным священником и перерезанными глотками… и почему тут замешано так много попов?