Чингиз Абдуллаев - Равновесие страха

Он еще что-то говорил, пытался меня успокоить. Какие-то общие слова. Дальше я его почти не слышал. И не слушал. Я понимал только одно – я больше никогда не увижу Ирины. На негнущихся тяжелых ногах я прошел в коридор, покинул квартиру и спустился вниз. Прямо у дверей подъезда меня ждала машина с двумя новыми охранниками. Я сел в автомобиль и машинально приказал ехать домой.

Если меня спросят, что именно я чувствовал, то после первых приступов боли я чувствовал пустоту. Такую гулкую и непонятную пустоту. Потом я приехал к себе домой, поднялся в квартиру, закрыл дверь. В нашем доме есть консьерж, но мои охранники остались дежурить во дворе на всю ночь. Я прошел в комнату, сел на диван. Ирины больше не было. Она погибла из-за меня, сначала попытавшись увести свою знакомую в другой магазин, чтобы та меня не увидела. А потом, услышав выстрелы, она бросилась спасать любимого человека и погибла. Все было кончено.

«Почему у меня так неправильно сложилась жизнь, – неожиданно подумал я. – Другие, окончив эту Школу разведчиков, уезжали работать в зарубежные страны, получали интересную работу, общались с политиками и бизнесменами, конструкторами и военными, аристократами и учеными. А я был обречен всю свою жизнь копаться в этом дерьме и работать только с уголовной шпаной, всеми этими Бразильцами, Корейцами, Санитарами и прочей дрянью. И еще потерял женщину, которая мне по-настоящему нравилась. Хорошо еще, что она никогда так и не узнала, что я знакомился с ней по заданию Малярова, который хотел выйти на международные связи ее мужа, подозревая, что он может финансировать некоторые преступные группировки внутри страны».

Но она мне по-настоящему нравилась. Или сейчас наконец я могу сказать, что просто влюбился. Наверно, это более правильное слово. Ирина ведь так хотела развестись со своим мужем, остаться со мной, уехать куда-нибудь и жить вдвоем. Ей так хотелось спокойного счастья. К этому времени я уже примерно знал о ее предыдущей жизни. Эта красивая девочка прошла через такие испытания, которые могли сломать и взрослого человека. Она приехала в Москву в девяносто пятом году в возрасте семнадцати лет. Это было не обычное покорение столицы. Если вы смотрите фильмы о провинциалах, приезжающих в Москву, то, наверно, вспоминаете прежде всего фильм «Москва слезам не верит». Хороший фильм, и действительно тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей приезжали в столицу, осваивались и оставались здесь навсегда. Многие устраивались сначала в общежитиях, затем получали комнаты в коммуналках, потом маленькие квартиры, потом обзаводились большими и даже строили дачи за городом. Я, конечно, говорю о нормальных людях, а не о бандитах и не о тех, кто сделал невероятные деньги в этом хаосе девяностых.

Но провинциалы, попадающие в Москву в девяностых... Когда-нибудь об этих трагедиях напишут саги и романы. Девушки в большинстве своем становились проститутками или платили за каждый свой шаг в служебной карьере исключительно своим телом. Мужчины выживали каким-то чудом, если могли выстоять в той мясорубке девяностых, когда люди считались лишь расходным материалам и неугодных убивали прямо на улицах.

Это вам не работа на заводе и жилье в женском общежитии, где можно было даже справлять свадьбы и где дежурили строгие комендантши. Тот страшный урон, который был нанесен народам, населявшим многонациональную Россию, в девяностых, невозможно сравнить ни с одним десятилетием в тысячелетней истории России. Уже потом отметят, что экономические разрушения страны оказались сильнее, чем разрушения во время Великой Отечественной войны. Даже фашисты не смогли нанести такой экономический урон. В этом, наверно, был некий парадокс истории. Но урон нравственный был куда страшнее. Огромную страну развратили, обесчестили, обескровили, унизили, опустили, с ней перестали считаться, сделав посмешищем во всем мире. И девочка, приехавшая в семнадцать лет в Москву девяностых, была просто обречена оказаться на панели или на содержании у богатого «папика». Ирина не избежала подобной участи. В институт не попала, начала мыть полы в каком-то клубе, потом работа в разных злачных местах. Она рассказывала мне, с каким трудом выживала, как не хватало денег даже на хлеб, не говоря уже об одежде, как каждый богатый мужчина считал ее вещью, за которую можно заплатить и забрать с собой. Ей отчасти повезло. Она смогла выстоять и выжить, найдя относительно молодого друга, который стал отцом ее ребенка. Конечно, друг был связан с криминальным миром, других тогда просто не было. И его довольно скоро убили. Потом был первый муж, развод и второй муж – Роман Хаусман, которого она никогда не любила, но которому позволяла любить себя. Он купил красивую игрушку и требовал, чтобы его ублажали, несмотря на очевидную разницу в возрасте.