Эдриан Маккинти - Барометр падает

Но по-настоящему Касл-Коултер отличало от прочих ирландских домов другое. Традиционные ирландские дома, как правило, прятались в долинах или находились среди лесов, но Касл-Коултер располагался на утесе. С вершины Уайтхеда открывался панорамный вид на Белфаст, графства Даун и Антрим, был виден весь полуостров Голуэй в Шотландии, а в ясную погоду — еще и остров Мэн и мыс Малл-оф-Кинтайр, находящийся еще дальше. Коултер похвалялся, что в подзорную трубу можно увидеть всю Англию, хотя Том знал, что он привирает.

А ведь и кроме этого дому было чем похвастаться: четырнадцать спален, два бассейна (в доме и снаружи), корт для сквоша, конюшня, бильярдная и даже взлетная полоса для личного самолета — шестиместного «Гольфстрима-270».

Том остановился там, где обычно оставлял машину, и поднялся по мраморной лестнице к двери.

Позвонил. Так как Пол уехал в больницу навестить брата, дверь открыла миссис Лавери.

— Это вы, мистер Эйкел? — Она не ожидала увидеть Тома в такую рань и была немного испугана.

— Да, я, — ответил он с деланой улыбкой.

— Думаю, хозяин еще не проснулся, да и жена тоже спит…

— Неужели? — переспросил Том, всегда считавший Дика ранней пташкой.

— Вчера вечером они допоздна смотрели телевизор. Заходите, не стойте здесь.

Том вошел в просторный холл. Здесь мрамор сменялся портлендским камнем и начинались маленькие ниши с изящными статуями из самых разных уголков земли, преимущественно из таких мест, где законы о культурном наследии либо не запрещали вывоз произведений искусства, либо их действие могло быть «приостановлено» за определенную мзду.

Слева находилась бильярдная, справа — гостиная, на второй этаж можно было подняться по ажурной витой лесенке. Тому нужно было именно туда. Вообще-то апартаменты Дика были на первом этаже, однако Том чувствовал себя неловко, собираясь зайти в святая святых хозяина без разрешения. Даже прислуга и охранники не имели права входить туда без особого приглашения.

— Хотите, подождем на кухне? В гостиной прохладно. А я пока вам налью чашечку чая, — предложила миссис Лавери.

— Мне бы лучше кофе. — Губы Тома вновь раздвинула фальшивая улыбка.

Фальшивая — из-за того, что он узнал о ноутбуке.

— Хорошо, но никакой итальянской дряни. Либо ирландский, либо ничего, — строго сказала женщина и, спохватившись, густо покраснела.

Ее рот открывался и закрывался, как у радужной форели, которую Том выловил в Банне за неделю до своей поездки в Китай.

Голос миссис Лавери опустился до шепота.

— Под «итальянской дрянью» я вовсе не подразумевала тот кофе, что варит моя новая хозяйка. Понимаете ли, мистер… я просто попыталась пошутить… так сказать…

Том прикоснулся к пухлой руке женщины:

— Я знаю. И позвольте мне сказать вам: Дик хочет, чтобы вы остались в доме после рождения дочери, так как «подрастающему ребенку нужно хорошо питаться, а в девяти графствах никто, кроме миссис Лавери, не умеет так хорошо делать жаркое по-ольстерски». Это подлинные его слова.

— Он… действительно так и сказал? — Женщина прослезилась от наплыва чувств.

— Именно так, — не моргнув глазом солгал Том.

Они перешли в переднюю, где Том скинул плащ, бросил его на кожаный диван и по-новому завязал галстук, глядя в зеркало от Тиффани.

— Ну что ж, давайте-ка выпьем кофе и подождем, когда проснется хозяин, — объявил Том и последовал за миссис Лавери в большую, безукоризненно чистую, современную кухню.

А прямо за их спинами, в саду рядом с кухней, старый пройдоха, который давно проснулся, наблюдал, как Том с миссис Лавери пьют кофе на кухне, — окно кухни было открыто.

Коултер действительно до двух часов ночи смотрел с Хелен «Лоуренса Аравийского». Оказалось, что его жена не только никогда не видела этот фильм, но даже и не слышала о нем. Ричард так и не уснул ночью, всё ворочался и встал в шесть утра.

Когда тьма за шторами спальни сменилась темнотой, а затем серостью, он соскользнул с кровати, спустился по ступенькам пожарной лестницы и вышел в сад покурить.

Миссис Лавери не догадывалась, где сейчас находится Ричард, но Билл, один из двух ночных охранников, разумеется, знал и предупредил Вива, стоявшего у ворот. А Вив набрал сообщение для мистера Эйкела, на случай если тот отправится искать хозяина.

— А вот и кофе, — объявила миссис Лавери, передавая Тому чашку «Нескафе» со взбитыми сливками и коричневым сахаром. Том только такой кофе и пил. Это была единственная привычка, заимствованная им у своего отца. Отец у Тома был немец. Он приехал в Ирландию в конце сороковых помогать налаживать текстильное производство, а позднее стал управляющим компании «Ольстербас». Он женился на местной, у него родилось двое детей. Жил он в Ирландии до самых семидесятых, когда разгул терроризма вынудил его вернуться к мирной жизни в Германии. Том почти никогда не навещал своих родителей и сестру, уехавшую с ними.