Вячеслав Жуков - Призвание – опер

Володин схватил Федора под руку, поволок в сторону, чтобы никто не слышал их разговора.

– Слушай, Федя, ну его, этого инвалида. Умер он, и ладно. Если врач предполагает, что смерть его наступила от удара головой об этот булыжник, то и пусть. Нас это вполне устраивает.

– По собственной неосторожности? – Туманов заранее угадал, что дежурный хочет увидеть в рапорте. А попросту Володину не хочется возиться. Сутки отбарабанил, и ладно. На кой черт ему сдался этот пропащий инвалид? А начни копаться что да как, хлопот не оберешься. А дело, может, и гроша не стоит.

– Именно так, – шепнул Володин, стараясь говорить так, чтобы их никто не услышал. – Правильно кумекаешь, Федя. Бог с ним, с этим инвалидом.

Туманов хлопнул старлея по плечу. В смекалке ему не откажешь.

– Ох, хитрец ты, Володин. На что меня подбиваешь?

– Согласен взять грех на душу, – скроил старший лейтенант постную физиономию и приложил обе руки к груди. – Ты здесь ни при чем, Федя. На мне грех. И спрос с меня. Уступи. Не иди на принцип.

Федор промолчал. Пошел к дверям, но вдруг остановился.

– Постой. Но ты же говорил, позвонила женщина?..

– Федя, дорогой. А где ее искать? Случайная прохожая. Знаешь сам, Федя. Я думаю, это тот случай, когда к нам не поступит заявления от родственников. Ножевых ран нет на теле?

– Нет.

– От огнестрельного оружия тоже нет. А упасть по пьяни может всякий. Да у него ведь даже паспорта при себе нет. Уверяю тебя, он бомжара. Побирушка. Сам знаешь, сколько таких вокруг.

Туманов за то время, пока они стояли и разговаривали, успел выкурить сигарету. Притушил носком ботинка окурок и сказал, оставляя право решать исход дела по факту смерти безымянного инвалида за Володиным:

– Ладно. Поступай как хочешь.

От радости Володин прихлопнул ладонями.

– Вот и ладненько. Спасибо тебе, Федя. Спасибо, родной, – прокричал он в спину уже уходившему Федору.

В половине первого ночи Илья Иванович Архангельский подъехал к автостоянке, расположенной рядом с элитным особняком, в котором у него была шестикомнатная квартира на пятом этаже.

С женой у Архангельского отношения складывались так, что дело подходило к разводу. Она с начала лета жила с детьми на даче, в город предпочитала не приезжать, но звонила ему почти ежедневно.

Архангельский не сомневался в том, что его ненаглядная завела себе там молодого любовника, который и ублажает ее. Только Илье Ивановичу на это наплевать. Во-первых, в скором будущем ожидаются грандиозные перемены не только в его профессиональной деятельности, но и в личной жизни. И Архангельский к ним уже внутренне подготавливал себя. Во-вторых, у него тоже была любовница. Красавица, каких во всей Москве не сыщешь. А жена – это пройденный этап его бесшабашной жизни. И он даже старался не вспоминать о ней. И не вспоминал бы вообще, если б не ее звонки, которые большей частью касались денег. Хотя Архангельский как добропорядочный семьянин ежемесячно присылал ей по тысяче долларов на содержание детей. Но ненасытная женская натура требовала больше. И приходилось уступать.

Илья Иванович был в плохом настроении. Весь вечер он названивал по сотовому своей любовнице, которая уже из разряда таковых, по его убеждению, стала верной подругой. С ней он и хотел соединить свою жизнь. Сегодня на вечер заказал столик в престижном ресторане.

Но девушка так и не позвонила ему. Тогда в половине одиннадцатого он поехал к ней домой, и соседи сказали, что она куда-то уехала. Даже видели, как к подъезду за ней подъезжало такси.

Это озадачило Архангельского. Он послал своего охранника-телохранителя объехать всех ее знакомых девиц, с которыми та поддерживала отношения. А сам, кое-как промучившись до двенадцати ночи, поехал домой, лишний раз убеждаясь, что все бабы стервы.

Он припарковался поближе к воротам, чтобы утром удобнее было выезжать, и попросил охранника приглядеть за его недавно купленным «Вольво». После чего направился к дому.

Вечера в конце июля уже достаточно темные. И каждый раз, проходя в общем-то небольшое расстояние от автостоянки до дома, Архангельский думал об одном и том же – о проклятых фонарях, которые отсутствовали вдоль тротуара. И всего-то сюда требовалось установить три-четыре фонаря на столбах. Больше не нужно. И никаких мучений для людей. А так, попадая в темную часть улицы, пусть и небольшую, любой человек чувствует себя неуютно.

И это Архангельский сейчас испытывал на себе. Стараясь идти так, чтобы было не слышно его шагов, он чутко прислушивался ко всем звукам, доносившимся из темного сквера, расположенного возле тротуара.