Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

В общем, они поступали разумно. Ведь у них была съемка, где Лихоносов пинал меня ногами. Затем Хейфиц организовал через своего врача в больнице мой срочный побег, чтобы показать всем, насколько я себя хорошо чувствую. Можно будет потом заявить, что меня даже выкрали, а потом вернуть опять в больницу и провести пресс-конференцию в пользу Палехова, рассказав о подлом поступке Леонида Иосифовича и его попытках спасти своего протеже Лихоносова.

Получалось, что все складывалось в мою пользу. Я должен буду сбежать из больницы при помощи врача Шейкина, узнать все подробности и попытаться связаться с Арвидом, чтобы в решающий момент сбежать и изобличить Хейфица во всех неблаговидных делах. Меня несколько настораживал только вот этот момент. Почему Арвид и сам Глеб Мартынович так уверены, что я обязательно сбегу? Почему они считают, что у меня будет возможность выйти на них, избавившись от своих опекунов? Не слишком ли они рискуют в этом случае? Не слишком ли мне доверяют? Предположим, что меня даже не накачают наркотиками, а я просто предпочту взять пятьдесят тысяч и выступить за Леонида Иосифовича, разоблачая своего бывшего нанимателя. Почему они так уверены, что я вернусь к ним? Или настолько верят в силу денег? Верят, что сто тысяч долларов, которые они мне обещали, гарантия моей лояльности? Не слишком ли велик риск? Неужели Палехов решил поверить в мое благородство? Или он верит в мою жадность? Но никто не знает, что именно ждет меня у Хейфица. Может, вообще наш разговор запишут на пленку, меня заставят выступить, а потом уберут. Нет, это невозможно. Если меня не предъявят живьем, то весь эффект от моего разоблачения будет потерян. Я должен появиться живым и здоровым, чтобы мне поверили, иначе снова решат, что это очередной блеф. Очередная подстава.

Значит, можно не опасаться за свою жизнь. Мертвый я никому не интересен – ни той, ни другой стороне. Я нужен им живым, чтобы рассказать о махинациях конкурента. Только живым. Но где гарантия, что Хейфиц в последний момент не поднимет цену и не даст мне больше? Вот такой гарантии у Палехова нет. Однако и он, и Арвид идут на такой невероятный риск. Получается, что они готовы рисковать. Значит, я где-то ошибся, не сумел просчитать правильно возможные ходы всех игроков.

Все это промелькнуло в голове буквально за считаные секунды. И я спросил Арвида:

– А если у меня отнимут телефон и не дадут возможности с вами разговаривать?

– Тогда ты должен найти другую возможность с нами связаться, – спокойно, очень спокойно ответил он, – и мы постараемся тебя вытащить.

– Легко говорить. Я же не знаю, что там будет.

– В любом случае тебе ничего не угрожает. Ты сейчас самый ценный свидетель, и они будут беречь тебя так, чтобы с твоей головы не упал ни один волос, – пояснил Арвид.

Это мне нравится больше. Собственно, я тоже так думаю. Но когда говорит Арвид, мне это особенно приятно.

– Значит, мне нужно уйти с их врачом? – еще раз переспросил я. – А что с медсестрой, которая сидит у моей палаты?

– Она через пять минут уйдет, – пообещал Арвид.

– Прекрасно. Получается, вы все рассчитали и уверены, что все пройдет нормально.

– Думаем, что да. Во всяком случае, твое бегство будет зафиксировано в больнице, и это тоже вызовет настоящий скандал. Все узнают, что Хейфиц с помощью подкупленного врача просто выкрал жертву наезда своего протеже. Можешь представить, что именно об этом напишут газеты?

– Могу. Спасибо за доверие. Вы так уверены, что я к вам обязательно вернусь?

– Конечно. Во-первых, ты должен вернуться, чтобы получить свои сто тысяч долларов. Это очень большие деньги, которые тебе не заработать за всю оставшуюся жизнь.

Уже когда он сказал «во-первых», мне это не понравилось. Единственное, что интересовало Арвида в жизни, – это деньги. Во-первых, и во-вторых, и в-третьих. Ни казино, ни карты, в которые он иногда позволял себе играть, ни женщины, которых он просто презирал, ни певцы, которых он не любил, а именно деньги. И он сказал «во-первых». Значит, будет и «во-вторых». Я словно почувствовал нечто очень нехорошее.

– И во-вторых, – продолжал Арвид, – мы решили, что нам нужно подстраховаться. В конце концов, согласись, что, когда речь идет о десяти тысячах долларов, мы можем позволить тебе встречаться с кем угодно и разговаривать на какие угодно темы. Но когда речь идет о ста тысячах долларов и на кону стоит репутация Глеба Мартыновича, мы просто обязаны подстраховаться.