Кирилл Казанцев - Аттестатор

– Что вы делаете, товарищ полковник? – округлил глаза сержант.

– Ты пока в «Сапера» поиграй, а я пойду с капитаном познакомлюсь, – и, сняв пистолет с предохранителя, Ларин передернул затвор, зашагал к лестнице.

Первое, что привлекло внимание агента тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, когда он поднялся на третий этаж, так это лежавшая посреди коридора на затоптанном ковре белоснежная фата, от которой пахло духами. Настолько резкими, что, едва взяв ее в руки, Андрей шмыгнул носом. И сразу же бросил на пол.

«Странно. Очень странно, – озадачился он. – Ладно. Сейчас разберемся, что здесь к чему».

И Ларин двинулся по слабо освещенному коридору. Пока он ничего не слышал, кроме своих шагов, собственного же прерывистого дыхания и учащенного биения сердца. Но как только антикор поравнялся с дверью под номером «35», к этим звукам добавился еще один. То самое мычание, которое он уже недавно слышал. Только на этот раз оно было более отчетливым и громким.

Спрятав пистолет за спину, Андрей дернул ручку – заперта изнутри, тогда он постучал костяшками пальцев в дверь. Не прошло и нескольких секунд, как из кабинета донеслось нервное и раздраженное:

– Кто там?

– Полковник Правдеев, – отозвался Ларин и тотчас же добавил: – Немедленно откройте, капитан!

Казалось бы, Волошин должен был подчиниться требованию нового начальника ОВД. Но нет, не подчинился.

– Какой еще полковник? – с вызовом выкрикнул из-за двери оперуполномоченный. – Я занят!

Такое неадекватное поведение капитана можно было объяснить либо тем, что он в стельку пьян, либо находится под воздействием сильнодействующих наркотиков. Хотя это не имело принципиального значения. Ведь и в первом, и во втором случаях человек не всегда отдает отчет ни своим словам, ни действиям.

Андрей уже хотел было выбить ногой дверь, но в самый последний момент передумал. Решил-таки сделать Волошину последнее «китайское предупреждение», авось одумается.

– Открой, я сказал! – рявкнул он и принялся дергать за ручку. – Открой, или тебя ждут большие неприятности.

– Пошел в жопу! – раздалось в ответ.

Что ж, больше церемониться с наглым опером Ларин не собирался. Размашисто шагнул назад и со всей силы саданул ногой чуть выше дверного замка. Треснуло. И выломанная дверь рухнула на пол тридцать пятого кабинета. Вскинув «табель», Андрей переступил через порог и тут же встретился взглядом с Волошиным. Тот, пьяновато покачиваясь из стороны в сторону, стоял с приспущенными штанами у зашторенного окна, сжимая в одной руке расстегнутую ширинку, а в другой – отпитую на треть бутылку шампанского. Она-то, скорее всего, а вернее, выскочившая из нее пробка и издала тот приглушенный хлопок, который Ларин принял за выстрел из пистолета с глушителем. Прояснилась и природа странного мычания. Его издавала лежавшая у ног капитана девушка в свадебном платье с заклеенным полоской скотча ртом. А вот измордованный Сергиенко был в отключке – с порезанным и окровавленным лицом сидел в кресле, свесив голову набок. Руки были скованы наручниками за спиной.

– Что здесь, черт побери, происходит? – у Андрея руки чесались нажать на спусковой крючок, но он сдерживал себя.

– Сука, ты мне весь кайф обломал, – глядя безумными, ошалевшими глазами на Ларина и не признавая в нем того самого полкана с фотографии, которую показывал ему в больнице майор Петрогородцев, прохрипел Волошин.

– Я спрашиваю – что здесь происходит? – терял терпение антикор.

Обдолбанный наркотой капитан сплюнул на паркет пожеванной «маркой» ЛСД, подтянул штаны, застегнув на пуговицу, поставил бутылку шампанского на стол и перевел взгляд куда-то за спину Андрею. Тот инстинктивно обернулся. И тут же понял свою ошибку. Но было уже поздно. В мгновение ока опер подскочил к Ларину и выбил из его руки «табель». Мужчины сцепились.

Хоть Волошин и был худощавый, но чувствовалось, что он в прекрасной физической форме и владеет несколькими восточными единоборствами. Впрочем, владел ими и Андрей. Наркотик – это тебе не алкоголь. Иногда от него повышается реакция, человек перестает чувствовать боль. Капитану не удалось произвести свой коронный прием. А именно – удар в одну из болевых точек, после попадания в которую человека на какое-то время парализует. Его вовремя «прочитал» Ларин и, сделав обманный маневр, провел уже свой прием. Перехватил руку опера за запястье, рванул противника на себя, а потом резко развернулся к нему спиной, слегка наклонился и перебросил его через плечо, почти наверняка зная, что серьезно повредит, а то и сломает ему позвоночник.