Аль Странс: Завещание

― Однако есть в истории этой одно смутное для меня место, – продолжил осторожно Андрей Степанович, – Вторую жену этого усопшего или усыпленного ныне Льва Давидовича убил водитель грузовика на загородном шоссе. Дело это вел Василий Петрович…

― Что? Ты уверен?!

― Абсолютно.

― Мой отец?

― Так точно. И он, собственно, выловил преступника–водителя. Был ли там злой умысел или случайное дорожное происшествие мне не ведомо. Всё оформлено, как случайное обычное происшествие, превышение скорости, мокрая дорога и тому подобное…

― Да, да, да…. Я слышала об этом деле … не от отца, он никогда не болтал, но я ведь служила в бухгалтерии милиции экономистом… В кулуарах говорили, что не всё так просто, что как будто этот Лев Давидович кому–то сверху дорогу перешел… Постой! – она в волнении поднялась с табуретки, приложив ладони к пылающему лицу,– А ведь мой отец погиб годом позже так же, при тех же обстоятельствах… Трейлер вылетел ему навстречу и смял, всмятку… Боже мой!

3

В конце декабря, в дни праздника Хануки, на севере Израиля шел дождь. В один из праздничных дней, раввин Эзра Гур торопился в скромную квартиру в доме по улице Тель в небольшом пригороде Хайфы. Это был молодой человек со светлым лицом, обрамленным густою темно русою бородою и такими же светлыми глазами, с каким–то необыкновенным сиянием радости. Казалось так же, что черный костюм его и новенькая черная шляпа сверкают тем же сиянием. Он ещё с улицы заметил, что на подоконнике окна квартиры нет положенного в этот праздник восьмисвечника с двумя зажженными свечами. Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь, и ему почти сразу открыла моложавая черноволосая женщина невысокого роста и со стройной, но очень худой фигурой.

― Здесь проживает семья Бен Давид?

― Да, это мы.

― Добрый вечер, с праздником Хануки. Я представитель хасидов хабада, которые и прислали меня к вам. Меня зовут рабби Эзра Гур, – произнес гость, на русском языке с весьма смешным, картавым акцентом.

― Проходите, пожалуйста, но мы не приглашали никакого раввина,– смущенно ответила женщина, пропуская его в комнату.

― Я знаю, но я получил из некоторых источников сведения, что семья новых репатриантов в дни праздника остается одна, а это не в традициях иудаизма, и уж подавно не в традициях хасидов Любавического реббе, – широко улыбнулся молодой раввин всем членам семьи.

– Хасид это приверженец, или лучше последователь, или, не знаю, как точно будет, поклонник, что ли, – пытался незваный гость использовать весь арсенал своего русского лексикона,– а хабад означает – хохма, бина, дат, в переводе с иврита это ум, мудрость, вера. Это особое движение реббе из Любавича.

Всего же за скромным столом восседало два человека, не считая женщину, принявшую раввина за посланника, от какого–то далекого и непонятного Любавического реббе.

― Познакомьтесь, Арье, мой муж, – указала она на пожилого, худого человека с седой короткой бородкой, – это только он новый репатриант. Мы с Шаем живем здесь уже около пятнадцати лет.

Арье привстал и очень крепко пожал раввину руку.

― А вот наш сын, Шай… Шай, пожалуйста, поздоровайся… – но подросток отчего–то засмущался и вместо приветствия вдруг встал и вышел в другую комнату. Ему было на вид лет четырнадцать– пятнадцать. Был он худ и бледен и лицо его, как успел разглядеть раввин, отражало одно беспредельное страдание.

― Извините… мальчик немного плохо себя чувствует…

― Не беспокойтесь, мы пригласим его чуть позже, а пока я принес вам гостинцы от нашей общины. Бананы, апельсины, хурма…

Он стал выкладывать на стол подарки. Потом весело посмотрел на угрюмо сидевшего старика.

― У вас холодно. Почему вы не включаете отопление? На улице дождь.

Он по-хозяйски подошел к электрической батарее и включил её. В небольшой комнате сразу стало теплее и уютнее.

― Можно я пройду к вашему сыну?

Женщина удивленно кивнула. Странный гость удалился в комнату к Шаю.

― Номи, кто это? – в полголоса спросил старик.

― Понятия не имею. Эти религиозные ребята действуют, как правило, из лучших побуждений. Но кто его послал, я не представляю.

Скоро появился в гостиной молодой раввин с юношей.

― Бог, Бог ведет нас и его пути неисповедимы. Но одно известно достоверно, что мы пришли в этот мир, чтобы исправить наши ошибки в прошлом. Однако теперь я хотел бы поговорить с вами о празднике. Шай, ты знаком с этой традицией, правда?