Артуро Перес-Реверте - Королева Юга

Поэтому она и читала сейчас так много. Чтение – она узнала об этом в тюрьме, – особенно романов, позволяло жить в собственной голове иначе: так, будто стирая границу между действительностью и вымыслом, Тереса могла наблюдать собственную жизнь со стороны, словно человек наблюдает то, что происходит с другими. Читая, она узнавала много нового, а кроме того, чтение помогало ей мыслить по-иному, лучше, ибо что на страницах книг другие делали это за нее.

Это давало ей больше, чем кинофильмы или телесериалы; они являют собой конкретные версии с лицами и голосами актеров и актрис, тогда как книги позволяют взглянуть на каждую ситуацию или персонаж с собственной точки зрения. Даже голос того, кто рассказывает ту или иную историю, – иногда это голос известного или неизвестного рассказчика, а иногда – самого читателя. Потому что, переворачивая каждую страницу, – с удивлением и удовольствием обнаружила она, – на самом деле ты начинаешь писать ее заново. Выйдя из Эль-Пуэрто, Тереса продолжала читать, руководствуясь интуицией, заглавиями, первыми строчками, иллюстрациями на обложке. Так что теперь, помимо старенького «Монте-Кристо» в кожаном переплете, у нее были и собственные книги, которые она покупала время от времени: дешевые издания с уличных развалов или из магазинчиков подержанных книг, или томики карманного формата, которые она приобретала после долгого топтания у вертушек, стоявших в некоторых магазинах. Так она прочла немало книг, написанных в более или менее отдаленные времена господами и дамами, чьи портреты иногда бывали напечатаны на клапанах или задней обложке, а также современных книг о любви, приключениях или путешествиях. Самыми любимыми у нее были «Габриэла», написанная бразильцем по имени Жоржи Амаду, «Анна Каренина», повествующая о жизни русской аристократки и написанная ее соотечественником, и «Повесть о двух городах», в конце которой она плакала, читая, как отважный англичанин – его звали Сидней Картон – утешает испуганную девушку, держа ее за руку, на пути к гильотине.

Прочла Тереса и ту книгу о враче, женатом на миллионерше, которую Пати в самом начале советовала ей оставить на потом, и еще одну, очень странную, которую она понимала с трудом, но книга покорила ее: с первого же мгновения она узнала землю, язык и душу персонажей, живших на ее страницах. Книга называлась «Педро Парамо» [ 57], и хотя Тересе никак не удавалось проникнуть в ее тайну, она возвращалась к ней снова и снова, открывая наугад и перечитывая страницу за страницей. Жившие на них слова зачаровывали ее, точно она заглядывала в незнакомое, мрачное, волшебное место, связанное с чем-то в ней самой – она была уверена в этом, – что крылось в каком-то темном уголке ее крови и памяти: Я приехал в Комалу, потому что мне сказали, что здесь живет мой отец, некий Педро Парамо… Вот так, прочтя много книг в Эль-Пуэртоде-Санта-Мария, Тереса продолжала читать их и на воле, одну за другой, все свои выходные, которые бывали у нее раз в неделю, и ночами, когда не могла уснуть. Порою, если давно знакомый страх перед светом зари становился невыносимым, ей даже удавалось справляться с ним, раскрывая книгу, лежащую на тумбочке у кровати. И Тереса убедилась, что книга – мертвый предмет, сделанный из бумаги и краски, – обретает жизнь, когда кто-нибудь начинает перелистывать ее страницы и читать ее строки, проецируя на них собственную жизнь, свои пристрастия и вкусы, добродетели или пороки. И теперь она была уверена в том, что лишь проблеском мелькнуло для нее в самом начале, когда они с Пати О’Фаррелл обсуждали похождения невезучего, а потом везучего Эдмона Дантеса: не существует двух одинаковых книг, ибо не бывает и никогда не было двух одинаковых читателей. И каждая прочитанная книга, подобно каждому человеку, является единственной в своем роде, уникальной историей и отдельным миром.

Приехал Тони. Еще молодой, бородатый, с серьгой в ухе и бронзовой от многочисленных марбельских сезонов кожей, в футболке с надписью «Осборн» и изображением быка. Профессионал пляжа, прямо-таки созданный для того, чтобы жить за счет туристов, не имевший никаких комплексов и – по крайней мере, так казалось – никаких чувств. За все то время, что Тереса работала здесь, она ни разу не видела его сердитым или добродушным, похоже, он не обольщался никакими мечтами и ни в чем не разочаровывался. Он управлял своим заведением бесстрастно и толково, зарабатывал хорошие деньги, был вежлив с клиентами и несгибаем с любителями поскандалить. Под прилавком на всякий случай держал бейсбольную биту и по утрам угощал рюмочкой коньяка, а в свободное от дежурства время – порцией джин-тоника муниципальных блюстителей порядка, патрулировавших пляжи.