Нора Робертс - Просто будь рядом

— Я вас видела. Вы открыли дверь в комнату, — произнесла, не сводя с нее глаз, Дарли. — Открыли и сказали, что мы в безопасности.

— Теперь ты действительно в безопасности.

— Мелинда сказала, что вы ко мне заглянете, — сказала Дарли, нервно теребя пальцами больничную простыню. — Где она сейчас?

— Рядом, в палате напротив.

— Вы уже арестовали его? Арестовали и посадили обратно в тюрьму?

— Мы над этим работаем.

Дарли немного судорожно вздохнула, и лицо отца мгновенно упало. Мать тут же подсела к ней и взяла дочку за руку.

— Я хотела бы побеседовать с Дарли наедине.

— Она уже все рассказала, — начал возражать мистер Морганстен. — Ей действительно нужно…

— Все нормально. Все нормально, папа. Мне самой надо с ней поговорить. Так Мелинда сказала. Все нормально.

— Тогда мы вас оставим ненадолго, — сказала миссис Морганстен, поднялась, еще немного постояла в нерешительности. — Давай выйдем на улицу, — прошептала она мужу.

— Я… Мы сходим, купим тебе мороженого, — сказал он. — Идет?

— Ладно.

— «Сливочная сладость», да? Это ведь оно — твое любимое? Ты без него жить не можешь.

— Точно, это самое вкусное.

— Мы скоро вернемся, — он наклонился и поцеловал девочку; когда он обернулся и посмотрел на Еву, в его глазах был водоворот чувства вины, горя и отчаянной надежды.

— Папа плакал, — сказала Дарли, когда они остались один на один. — Он старается сдерживаться, но у него не получается. Старается помочь, но у него не получается.

Стоя лицом к лицу с этим изможденным страданиями и болью ребенком, Ева почувствовала, как отчаянно ей не хватает Пибоди. Она бы точно знала, что нужно сказать, как сказать, как наладить контакт с девочкой и с родителями.

— Я не могу папе рассказать, что он со мной сделал. Не могу об этом говорить, при нем не могу. Маме бы рассказать хотела, но не знаю как. Я была дурой, значит, я сама во всем виновата. Я не могу им все рассказать.

— Почему ты считаешь, что была дурой?

— Мне нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, типа той женщины. Если бы я не…

— Она была доброй, — начала Ева. — На вид она была доброй, нормальной женщиной. А ты была в магазине, вокруг была толпа народу, и подруга недалеко, только переодеться отошла.

— Она сказала, что хочет купить кое-кому подарок — я точно не помню. Платье было просто шикарное, и она просто хотела спросить, нравится оно мне или нет. Все так странно вышло.

— Уверена, родители учили тебя вести себя со взрослыми вежливо.

— Да, конечно, но…

— И в этом магазине ты уже много раз бывала, а вокруг были еще люди, и продавцы, и твоя подруга. И добрая на вид женщина задала тебе вопрос. Ты ответила на него, но это не значит, что ты дура. Она воспользовалась тем, что ты — вежливая, хорошо воспитанная девочка. Ты не виновата в том, что она оказалась совсем не доброй. Ты ни в чем не виновата. Ты не сделала ничего дурного. Ты ничем не заслужила того, что с тобой произошло.

— Вы не понимаете, — Дарли заплакала; крупные слезы медленно покатились у нее по щекам. — Другие полицейские тоже не понимают. Вы не можете понять.

— Нет, могу.

Дарли в гневе замотала головой:

— Нет, не можете! Вы не знаете, каково это!

— Я знаю, каково это.

Что-то в том, как Ева произнесла это, заставило Дарли утереть слезы и уставиться на нее.

— Айзек и с вами тоже это сделал? — дрожащими губами произнесла она.

— Нет. Это был другой, наподобие его.

— И вы сбежали? За вами пришли и спасли вас?

Кровь на руках, лице. Влажная и теплая.

— Да, я сбежала.

— Как же вы теперь живете? Как вы можете жить? Я не смогу жить дальше.

— Нет, сможешь. Ты уже начала жить дальше. Ты сказала отцу, что хочешь мороженого, хотя это и не правда. Сказала, потому что не хочешь сделать ему больно, потому что хочешь, чтобы ему стало легче. — Ева взяла со столика расческу. — Спорим, и маме своей ты позволила расчесать себе волосы, просто чтобы дать ей что-то для тебя сделать.

— Но мне было приятно.

— Ты уже начала жить дальше, — снова повторила Ева. — Это не просто и не быстро дается. Тебе захочется, чтобы все закончилось побыстрее. Родителям тоже. Но так просто это не закончится. Если кто-то говорит тебе обратное, они-то как раз и не могут понять, каково это. Наверно, не их в этом вина, хотя это раздражает и… иногда причиняет боль.

Дарли быстро с силой кивнула, так что слезы вновь покатились у нее из глаз.

— Ты будешь злиться, тебе будет страшно, — продолжала Ева все тем же обыденным тоном. — Время от времени ты будешь снова думать о том, что это ты сама во всем виновата. Это брехня.