Тед Деккер - Обреченные невесты

И все равно Брэд не осмеливался открыть рот. Он старался ослабить веревки, но тщетно: узел не поддавался. Попробовал пошатать столб, но и из этого ничего не вышло — слишком глубоко тот сидел в земле.

И тут в затянувшемся молчании что-то переменилось. Птичка всхлипнула. Плечи ее затряслись от рыданий. Она набрала в грудь побольше воздуха.

— С меня довольно.

«О чем это она?» — запаниковал Брэд.

— Я слишком долго испытывала эту боль. Больше не могу. — Она разрыдалась еще сильнее, жадно хватая ртом воздух. — Не могу больше прятаться в шкафу. Не могу переносить тьму. Устала от страха!

В бараке ее слова звучали неприлично громко. Она дрожала всем телом, судорожно хватала ртом воздух, переводила умоляющий взгляд с Брэда на Квинтона.

— Не могу… Не могу так больше жить…

«Оплакивает себя. Нечто подобное, — вспомнил Брэд, — она уже говорила в поле».

Птичка пришла не только его спасти — себя тоже. Ей необходимо избавиться от когтей, терзающих ее сердце. Нет, она не старалась заморочить голову и отомстить человеку, который семь лет назад жестоко оскорбил ее. Она старалась избавиться от страха и обрести таким образом свободу.

— Я не могу больше тебя бояться, Квинтон, — говорила Птичка. — Не могу бояться отца. Я не могу жить с ненавистью и страхом, которые хотят убить меня.

Квинтон неподвижно стоял на расстеленных на полу одеялах. Глаза его были расширены. Сжатые в кулак ладони дрожали.

— Я прощаю тебя, Квинтон, — прорыдала девушка и, сделав шаг вперед, остановилась перед ним, медленно протянула руку и прижала ладонь к его груди.

Квинтон был настолько потрясен, что совершенно потерял голову. Выглядел напуганным. Подавленным.

— Он старается убить тебя. — Голос Птички звучал сквозь слезы мягко и проникновенно. — Тот самый монстр, что хочет убить и меня за то, что меня избрал Бог. Да-да, он хочет убить и тебя. — И добавила так тихо, что Брэд едва услышал ее: — Ты такой же, как я. И он хочет убить нас обоих.

Квинтон содрогнулся. Брэд не знал, что сказать. Пусть бежит отсюда, пусть выцарапает ему глаза и убегает, пусть швырнет лампу на пол и спасается через заднюю дверь.

— Мне жаль, что отец обидел тебя, Квинтон, — вновь заговорила Птичка негромко, утерев слезы, словно ангел, посланный на землю специально ради него. — Но ты все равно избранник. Тебе нет нужды оправдываться в глазах Бога или ревновать к нему других избранников.

И тут случилось нечто, от чего у Брэда кровь от лица отхлынула. Квинтон задрожал еще сильнее, по щекам полились слезы. Губы отчаянно сжались, и, не отталкивая руку седьмой избранницы, Квинтон разрыдался. Птичка плакала вместе с ним.

Но Брэд не испытывал ни благодарности, ни облегчения. Он видел только одно: грехи этого монстра выходят на свет божий благодаря его собственной невинной жертве. И от этого стало еще страшнее.

— Птичка… — Он пока и сам не знал, что скажет в следующую минуту, потому что его слова могут приблизить ее конец, но могут и спасти. Она не обращала на него внимания.

— Если я его избранница, то и ты тоже, — говорила Птичка. — А он любит всех. Даже меня. Даже тебя.

И тут мужчина, грозно нависающий над Птичкой, словно опал. Он содрогался от рыданий. Руки повисли как плети, пистолет выскользнул из ослабевших пальцев, и он медленно опустился на колени.

В голове у Брэда звонили колокола тревоги, и он не мог заставить их умолкнуть.

«Лети, Птичка! Лети! Ты права, и он знает, что ты права, а жить с этим знанием не может. Он сейчас очнется и убьет тебя, Птичка. Лети!»

Губы у Брэда беззвучно шевелились, но он не мог перечить ей — слишком рискованно. Оставалось только молить Бога о милосердии.

Птичка не улетела. К ужасу Брэда, она положила руку на плечо Квинтона, и это рыдающее, содрогающееся подобие человека опустилось на корточки.

Все верно, Птичка — самая красивая в мире женщина. При своих полутора метрах роста, при том, что ухаживать за собой толком не научилась, искусством макияжа не владеет и от моды отстала, она являет собой самое потрясающее создание Бога.

И Брэд был уверен, что Коллекционер Невест собирается покончить с ней.

Квинтон не мог сообразить, что случилось. Понимал только, что над ним вершится насилие, самое настоящее насилие. Та самая женщина, что стала некогда его жертвой, вернулась и при помощи нескольких простых слов сорвала покровы, которыми он любовно оборачивал себя все эти годы.

Квинтон был не из тех, кто отрицает истину, но и принять ее он не мог, по крайней мере не сейчас.