Татьяна Полякова - Ее маленькая тайна

— Нет, я лучше с тобой.

Мы спустились по лестнице, Резо хотел войти в подвал, но я его остановила:

— Не надо. Он мертв.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — ответила я.

Через полчаса мы вернулись в дом Папы. Я ходила по комнате, обняв себя за плечи, и тряслась мелкой дрожью. Два моих врага были мертвы, а я не испытывала ни малейшей радости. Меня знобило, а внутри живота что-то свернулось в тугой клубок, причиняя боль. Я села в кресло, съежилась и заскрипела зубами. Рязо заглянул ко мне и спросил:

— Что с тобой?

— Ничего.

— Ты бледная.

— Я же говорю, ничего.

— На самом-то деле, я думаю, ты очень испугалась. И не можешь успокоиться.

— Папа не звонил? — спросила я, желая сменить тему.

— Нет, — Резо покачал головой и туманно добавил:

— Папа ничего плохого тебе не сделал. И ничего тебе не должен.

— В самую точку. А теперь убирайся отсюда.

Ночью мне приснился страшный сон — меня заживо хоронили. Я хотела крикнуть, но не могла, рот был забит какой-то дрянью. Док стоял рядом с гробом, улыбался и ласково повторял:

— Не беспокойся. Все хорошо.

Я вращала глазами и пыталась подняться.

— Прощание окончено! — возвестил кто-то, и крышку стали заколачивать.

Я проснулась от собственного крика и села в постели, испуганно оглядываясь.

Впрочем, никакого крика на самом деле не было, потому что Резо появился бы в моей комнате, а его не наблюдалось.

Я забралась под одеяло, силясь унять дрожь. В комнате было темно и жутко. Я лежала и думала: как страшно быть одной. Я могу мучиться болью, могу умереть, и никому не будет до этого дела. Я приподняла голову и вслушалась. Господи, какая тишина… И я в этой тишине, как в могиле.

«Что за глупость? — неизвестно откуда явилась мысль. — И вовсе ты не одна. Между прочим, в соседней комнате Резо, и тебе давно пора осуществить его мечты, или навязчивые идеи, — назови, как хочешь. По-моему, парень заслужил…»

— А я так не считаю, — разозлилась я.

«Да брось ты, — голос шел словно со стороны, надо полагать, шизофрения прогрессировала. — Давай-давай, иди. Он ужасно несчастен, все его принципы сыграли в ящик, а он, между прочим, правильный парень, и без принципов ему худо. А тебе снится всякая чертовщина. Иди, порадуй человека».

Я сунула ноги в тапочки и даже спросила шепотом:

— Эй, кто это? Я говорю сама с собой? Конечно, сама с собой, а с кем же еще? Чудеса.

Не включая света, я вышла из комнаты и немного постояла возле двери Резо. Тишина.

«Может, не стоит его будить?» — отступив на шаг, подумала я. Но тут меня вроде бы под руку толкнули: «Иди-иди».

Я взялась за ручку двери, приоткрыла ее и заглянула в комнату. У кровати горел ночник. Может, ему тоже снятся дурные сны?

Резо тут же поднял голову, рука нырнула под подушку, но в следующее мгновение он уже улыбнулся, убрал руку и спросил:

— Ты чего?

«Чего-чего, откуда я знаю?»

— Страшно, — брякнула я и направилась к нему. Он подвинулся к стене и перестал улыбаться. — Можно, я у тебя останусь? — сказала я и, не дожидаясь ответа, юркнула под одеяло. Свернулась калачиком, мгновенно успокоившись, веки отяжелели, и я почти сразу уснула. Правда, ненадолго.

«По-твоему, это честно? — поинтересовался голос внутри меня. — Между прочим, у парня предынфарктное состояние. Кончай дурить и веди себя как положено».

«А как положено?» — съязвила я.

«Ну, не знаю… На самом-то деле, если ты наконец пришла, все должно быть по-правильному».

«И кто тут у нас такой умный?» — поинтересовалась я и проснулась.

Осторожно пошевелилась, затем решила перевернуться на другой бок и устроиться поудобнее. Идея оказалась не очень удачной: ширина постели не предполагала, что двое здесь будут спать на приличном расстоянии друг от друга. Я вытянула ногу, и она каким-то образом оказалась между ног Резо, а его руки на моей груди. В таком положении мне ничего не оставалось, как обнять его покрепче и подставить губы для поцелуя. Что я и сделала.

«Слава тебе, Господи!» — съехидничал кто-то внутри меня.

Утром я сидела за кухонным столом, подперев подбородок ладонями, и смотрела в одну точку. Резо пил кофе и поглядывал на меня, не скрою, с удовольствием.

— Как думаешь, куда подевался Папа? — спросила я. — И почему не дает о себе знать?

Резо пожал плечами.

— Папа мне не очень интересен. Меня беспокоит другое. Например, твои планы. Ты поспеваешь за моей мыслью?

— Еще бы… — хмыкнула я. — Скажи, какие у него могут быть дела?

— Никакие, — нахмурился Резо, а в голове его при этом была лишь одна мысль: «Отвяжись». Умный человек Док не мог спрятаться от меня, как ни пытался, а вот Резо это удавалось мастерски, может, потому, что в его пустой голове вовсе не было никаких мыслей.