Татьяна Полякова - Строптивая мишень

Я в очередной раз открыла глаза и по привычке взглянула на часы.

Было утро, солнце светило ярко, но вставать я не торопилась. Алексея рядом не было, зато я его слышала: он гремел чем-то в кухне и топал как слон. Я немного посмотрела в потолок, потом по очереди во все углы комнаты и задумалась: то, что произошло между нами, невероятно осложняло и без того нелегкую жизнь. Алексей вдруг перестал быть разменной монетой в пред стоящей игре, однако доверять ему я по-прежнему не могла. Эти сутки могут значить для него очень много, а могут и вовсе ничего не значить. Тем хуже для меня.

Я загрустила и прошлепала в ванную, а потом в кухню. Высунув язык от усердия, Алексей занимался любимым делом: готовился себя кормить.

— Откуда такое богатство? — удивилась я.

— Заботу проявляю о пище телесной. В магазин смотался, пока ты спала. Заодно машину пригнал. Без машины много не набегаешь.

— Это точно, — согласилась я, садясь за стол.

Завтракали мы почти в молчании. Алексей смотрел сквозь меня и хмурился, а я опечалилась: не таким мне представлялось это утро. Конечно, очень быстро я начала злиться. Забавно, являясь ненавистником всяких слов, я сейчас больше всего на свете хотела, чтобы он сказал что-то совсем глупое, банальное, избитое, но чтобы сказал. А он явно не собирался. Что ж, пере бьемся. Не помню, чтобы хоть раз в моей жизни что-то происходило так, как мне хотелось, и ничего, до сих пор жива. Пока.

— Что это рожица у тебя такая грустная? — спросил Алексей.

— Думаю. Удрать бы нам куда подальше.

— Удерем, — кивнул он. Я пожала плечами.

Потом мы пили чай и говорили о наших делах. Я высказала мысль, что они у нас табак, Алексей же считал, что не так уж и плохи. После недавних событий в это как-то не верилось. Я понемногу успокоилась, и мозги мои начали работать в нужном направлении. Первое, что следовало сделать — на несколько часов избавиться от Алексея. Он сам помог мне, заявив, что ему надо съездить в город, повидать крестного и провести очередную разведку. На мой взгляд, разведывать было совершенно нечего, это я и заявила. Алексей вновь не согласился, подумал и добавил, что в скором времени нам следует посетить кирпичный завод. Эта идея мне особенно не понравилась, но до поры до времени я поостереглась возражать. Через полчаса Алек сей уехал, строго-настрого запретив мне покидать дачу. Не успел он скрыться за углом, как я нарушила запрет.

На одной из многочисленных неприметных улиц нашего города, в обычной пятиэтажке имелось нечто, за что многие люди не пожалели бы больших денег. Родную милицию это тоже бы заинтересовало, но у родной милиции денег не водится, и она отпадала сразу.

Я вошла в однокомнатную «хрущевку», открыв дверь своим ключом — он висел на общей связке и ничем не выделялся. Проверила квартиру на всякий случай, хотя знали о ней только четверо, троих из них уже нет. Квартиру несколько лет назад купил Гера. Наверное, уже тогда мысль о досье озарила его гениальную голову. Если Гера брался за работу, то непременно доводил ее до блеска. День за днем он по крупицам собирал информацию, иногда на первый взгляд совершенно несущественную. Трудолюбие, помноженное на упорство, позволило ему стать обладателем огромного досье на весьма примечательных в нашем городе людей. Правда, от пули оно его не спасло. Я взяла с телевизора пульт дистанционного управления и направила на стену рядом с дверью. Часть стены бесшумно отодвинулась, открыв узкий проход. Первоначально это был встроенный шкаф, в просторечии именуемый «темнушкой». Гера расширил ее как раз настолько, чтобы там мог уместиться компьютерный стол. Я включила свет, вошла и дверь за собой задвинула. Геры уже не было в живых, но инструкции я соблюдала свято. Села в кресло и подклю чила компьютер.

Прежде всего меня интересовал «крестный». Я надеялась, что вычислить его будет нетрудно, и не ошиблась. Филинов Николай Савельевич, он же Филин, он же Коля Мокрый, он же Савельич и попросту Дед. Начал свою карьеру с восемнадцати лет с участия в ограблении инкассатора. Послужной список впечатлял. Я считывала текст с монитора, и во мне крепла уверенность, что он — именно тот, кто мне нужен.

Алексеев в окружении Савельича было четверо, но только один из них два года назад угодил в тюрьму: Шатов Алексей Николаевич. О нем в досье было всего несколько строк и много вопросительных знаков, в том числе и против имени. Светило ему никак не меньше восьми лет, потом часть обвинений сняли, он получил четыре, а вышел через два. Не иначе как за отличное поведение. Я крутилась в кресле, пытаясь понять, почему адвокаты бились насмерть из-за в общем-то pядового бандита. Не прост, ох, не прост был Алексей, и это мне не понравилось.