Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Кто нада? — сам говорящий предпочел оставаться за полуоткрытой калиткой, не выходя на улицу.

— Чернобыльский нужен. Самуил Исаакович.

— Нет его. Уехал.

— Куда? Надолго?

— Дагестан уехал. Не знаю, — ответил неизвестный одновременно на оба вопроса и, загремев засовом, удалился.

— Неразговорчивый тут народ, — заметил Вадим Акимович.

— Ночь на дворе, — шагая к машине, стоявшей посередине улицы, рассеянно сказал Жунид. — Значит… опять Дагестан.

— Я тоже обратил на это внимание, сначала Паритов, затем, — Чернобыльский, — отозвался Дараев, обходя лужу. — Кстати, ты заметил, когда чертил, что и побег Хапито с Пашой-Гиреем, и убийство в Дербенте, и кража кольца, то есть три первых дела, каждое в отдельности, связаны с покушением на Сахата.

— Заметил, — сказал Жунид уже в машине. — Зато шахарское дело никак и ни с чем как будто не связано. Единственное, за что, по-моему, мы должны зацепиться, это — охотничье ружье. В показаниях жены Кумратова есть о нем: охранник был завзятым охотником. А ружье исчезло.

— С него завтра и начнем?

— Нет. Я думаю, надо сначала разыскать зверолова, который слышал выстрелы на лесосеке.

— Куда теперь? — спросил шофер.

— В гостиницу. На сегодня все. Завтра с утра — к Воробьеву, в обком. Потом будет трудный день, так что надо хорошенько выспаться.

— Ты пойдешь к Заурчику? Лицо Жунида посветлело.

— Пока не могу, — с сожалением сказал он. — В ближайшие несколько дней дел у нас с тобой будет предостаточно.

Полчаса у Воробьева. Оперативная группа. Опять — встреча с Зулетой. Немного топографии. Поиски. Ненужный разговор. Медная пуговица. На пасеке. Допрос зверолова Итляшева. Третий раз в деле фигурирует чемодан. Вадим Акимович утверждает, что один из трех неизвестных — Хапито Гумжачев.

Геннадий Максимович задержал у себя Шукаева и Дараева не более получаса, понимая, как дорого время: кончался май, а ни одно из серьезных преступлений последнего месяца еще не было раскрыто.

Секретарь расспросил друзей, как отнесся к их появлению Коноплянов, не чинил ли им препятствий, посоветовал без стеснения обращаться в обком в случае необходимости и, прощаясь, сказал:

— На вас вся надежда. Очень уж распоясались бандиты. А время сейчас не простое. Тревожное время… Читали сегодняшние газеты?

— Очень бегло, — признался Жунид. — Торопились.

— Могу вас понять. Правда, на первый взгляд ничего особенного в газетах нет, но, если все сопоставить и прибавить то, что нам известно из секретных документов, с которыми вас знакомили…

— Войной пахнет, — сказал Жунид.

— Да. Немцы усиленно передвигают дивизии у самых наших границ. Что-то готовится. А пакту мне почему-то не хочется верить.

— Может, еще обойдется? — спросил Дараев. — Сталин, наверное, не меньше нашего знает и видит… В крайнем случае — дадим им прикурить…

Геннадий Максимович покачал головой.

— Сталину тоже нелегко. Обстановка в мире путаная, накаленная… Ну, да посмотрим. Счастливо вам. Если что — звоните.

— До свиданья.

— Спасибо.

Когда они подъехали к управлению, оперативная группа, обещанная накануне Гоголевым, уже ожидала их. Двое покуривали возле новенького газика Коноплянова. В машине сидела женщина и двое мужчин.

— Ишь ты, — шепнул Жунид Дараеву. — Даже своего драндулета не пожалел начальник.

— Поздновато хватился, — ухмыльнулся Вадим Акимович. — Воробьев же намекнул, что Коноплянов досиживает последние дни в этой должности…

Навстречу вышедшим из машины Дараеву и Шукаеву направились Семен Дуденко и Абдул Маремкулов.

— Здравия желаю, товарищ майор! — приложив руку к козырьку фуражки, щелкнул каблуками Дуденко. — Куда прикажете?

— Здравствуй, Семен. Рад тебя видеть. Поедем по руслу Кубани от Псыжского моста до станицы Ольгинской… Здравствуй, Абдул… Кажется из этой станицы родом зверолов, который ставил волчьи капканы в день исчезновения Барсукова и Кумратова?

— Так точно, — вытянулся Маремкулов. — Оттуда. Но Виталий Николаевич был против разработки и уточнения его показаний. Охотники гай вели… вот и выстрелы, и крики…

Женщина и двое мужчин в штатском тоже вышли из конопляновского «газика» и, подойдя, остановились в стороне, возле Дуденко. Жунид сначала не заметил их.

— Довольно, — жестко сказал он Маремкулову. — Ваши предположения оставьте пока при себе. Впрочем, они не ваши А стоило бы иметь свои. Вот когда таковые возникнут, я с удовольствием вас выслушаю.