Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Как вы узнали меня?

Она плутовски прищурилась:

— Вам это не обязательно…

— А все же?

— Когда вы выезжали на заре с Зарахматом из дома Балан-Тулхи-Хана, вас кое-кто видел.

— Ах вот как!.. — Жунид насупился и рассеянно отодвинул от себя деньги.

— Очевидно, нам придется еще раз навестить моего дядю? — по-своему истолковала она его жест.

— Вообще я не вижу причин, почему бы мне поближе не познакомиться с вашим дядей, с Азаматом и его корешами, — вдруг сказал Шукаев, не отвечая на вопрос.

— Они будут очень рады, — приняла это, как должное, Галина. — Да и я… тоже. Они — у отца.

— Кто именно? — спросил он, словно не заметив, что она придвинулась к нему вместе со стулом.

— Азамат и Тау. Кстати, Тау и узнал вас. Они собирались ехать куда-то, но раздумали. Ночевали у нас.

В коридоре послышались шаги Дараева. Жунид быстро заткнул пачку с деньгами обратно в букет и шепнул Абастовой:

— Ни слова. Он не должен ничего знать…

— Порядок! Побрился — первый сорт, — сказал Вадим, входя. — О, у нас гости?!.

— Познакомься, это Галина Гибцоевна Абастова, — сказал Жунид. — Развлеки, пожалуйста, ее, пока я наведу красоту, мне ведь тоже не мешает побриться. Вы уж извините, я мигом, Галина…

— И достаточно, — перебила она. — Терпеть не могу, когда друзья обращаются друг к другу по имени и отчеству. А мы с вами, по-моему, — друзья?

— Разумеется, — ответил Жунид и, выйдя из номера, помчался по коридору к люксу: Денгизов жил в другом крыле здания.

…У Шахима Алихановича собралось несколько человек. Одного из них — начальника угрозыска Северной Осетии Базаева — Жунид уже знал, двое других были ему незнакомы. «Наверное, оперуполномоченные», — решил он, здороваясь со всеми.

— Что это с вами? — спросил Денгизов. — У вас такой вид, точно вы только что выдержали порядочную трепку.

— Мне предложили взятку. Пять тысяч. Ни больше, ни меньше, — усмехнулся Жунид.

— Ну? Кто же?

— Галина Абастова… — Шукаев в двух словах передал содержание разговора с ней.

— Та-а-к… — протянул Денгизов. — Значит, наши подопечные торопят события… Вот что, товарищи, — он повернулся к двум сотрудникам Базаева. — Операцию, назначенную на тринадцатое, придется пока отменить. Возможно, мы схватим зверя прямо в берлоге. Вы немедленно отправляйтесь к «Дому крестьянина». Там остановился этот… как его?.. Человек Балан-Тулхи-Хана?..

— Зарахмат.

— Да. Задержите его. Только без лишнего шума.

— А что мне делать с красоткой, Шахим Алиханович? — спросил Шукаев, когда оба оперуполномоченных ушли.

— Вы молодец, Жунид, — сдержанно похвалил Денгизов — Хорошо, что не прогнали ее сразу, а разузнали, что было возможно. Увидите, сейчас все завертится. Товарищ Базаев, я попрошу вас вызвать в гостиницу двух ваших ребят. Но в гражданской одежде. И еще — как можно скорее — двух понятых. Хотя бы из обслуживающего персонала гостиницы. Нужно срочно задержать Абастову. Вы сможете, Жунид, занять ее разговорами еще минут десять?

— Конечно. Могу и больше.

— Больше не требуется. Мы успеем. Идите. Флиртуйте, говорите ей комплименты, несите любую чушь… Мы нагрянем не позже, чем через четверть часа…

Денгизов как в воду смотрел. Начиная с этого ноябрьского утра, события завертелись с такой головокружительной быстротой, что даже Шукаев, который, по мнению Вадима, всегда все успевал, не мог улучить минутки, чтобы сделать очередную запись в своем блокноте.

Галина Абастова, как и опасался Жунид, устроила при аресте классическую истерику с подкатыванием глаз, обмороком и прочими деталями из арсенала дешевой кинематографии. Добиться от нее ничего не удалось: она либо принималась рыдать, либо пускала в ход разные «дамские штучки», как выразился Базаев, и вовсю строила следователю глазки.

Зарахмата взяли в «Доме крестьянина». Остановился он там по приказанию Балан-Тулхи-Хана, который строго-настрого запретил ему слоняться вокруг дома Гибцо Абастова на Пушкинской, пять без крайней на то надобности.

Во время допроса Зарахмат, из которого в обычной обстановке невозможно было вытянуть слова, неожиданно разговорился. Он был не на шутку напуган тем, что именно у него нашли парабеллум Азамата Мамакаева с вырезанными на стволе инициалами: «А. М.». К удивлению Денгизова и Шукаева, Зарахмат не только не пытался выгораживать своего покровителя и «хозяина» Балан-Тулхи-Хана, а, напротив, выложил все, что знал о его преступном прошлом и, настоящем.