Павел Шестаков - Рапорт инспектора

— А вы не послушались?

— Почему? Просто освободил Ларису от неприятного посредничества. Обратился к Владимиру сам.

— И он все безотказно сделал?

— Конечно. Очень приятный молодой человек. Мы мило поболтали.

— Об угоне? — уточнил Трофимов.

— Естественно. Он еще расспрашивал меня о ключах. Дескать, если машину открыли ключом, то каким? Спрашивал, не давал ли я кому ключи. Ну, обычный в таких случаях разговор. Кто бы мог подумать, что ему оставалось жить один день!

Мазин прикинул в уме даты. Горбунов не путал.

— Спасибо. Значит, во время ремонта брелка у вас уже не было?

— Нет.

— А когда вы получили его?

— В тот вечер, когда Лара приходила с Редькиным. Я же говорил, она хотела загладить его невоспитанность. Она сказала: «Кажется, мой визит принес на одни огорчения. Не стоит огорчаться. Возьмите этот маленький сувенир. Он подойдет к вашим ключам».

— И вы закрепили брелок на цепочке?

— К сожалению, нет, иначе бы он не пропал. Я хотел найти подходящее колечко, а монету положил в ящичек в машине. Оттуда она и пропала. Если бы брелок был брелок вместе с ключами, он лежал бы в кармане и не попался на глаза бандитам.

— Понимаю, — сказал Мазин.

— А ты понимаешь? — спросил он у Трофимова, когда они сели в машину. Мазин — усталый и задумчивый, а капитан, напротив, бодрый и довольный собой.

— Понимаю я, Игорь Николаевич, одно — одурачить того олуха ничего не стоило. Пока Редькин отвлекал его в комнате, Лариса, которая, кстати, варила на кухне кофе, могла забрать ключик премилейшим образом.

— Сделали дубликат и положили на место?

— Легче легкого. Редькин-то зачем шлялся? По институтским делам якобы.

— Возможно, Трофимыч, возможно.

— А вы не верите?

— Важно, чтобы суд поверил. Нужны факты. А у нас все, как заноза под кожей. Саднит, а не видно.

— Заноза? — переспросил Трофимов и вдруг дотронулся двумя пальцами до лба.

— Что ты?

— Да так. Будут факты, Игорь Николаевич. Все на поверхность выйдет, — сказал Трофимов уверенно.

— Когда? — усмехнулся Мазин.

— Завтра.

Назавтра зима полностью вступила в свои права. Еще не привычная, но уже со всеми долговременными приметами. На улицах стало холодно, а в помещениях потеплело. Бытовые службы, как водится, утрясли сезонные неполадки, батареи нагрелись, и Мазин больше не массировал замерзшую руку. Он листал плюшевый девичий альбом, который положил на стол Трофимов.

Владелицы альбома в кабинете не было. Капитан застал ее в общежитии и выяснил все на месте.

Галина уже излечилась от простуды, но это не придало ей скорости в реакциях, по-прежнему держалась она уныло и недоверчиво.

Унылость эту Трофимов решительно игнорировал:

— Галочка! Маленький вопросик. Тогда, четырнадцатого, когда вы шли из месткома, узнав об общежитии, вам никто не встретился на улице?

— Встретила, помню, — ответила она тоном человека, обладающего прекрасной памятью и совершенно не обученного использовать это преимущество.

— Кого?

— Девушку одну, из нашей школы, Лару.

— Она теперь артистка?

— Как вы узнали?

В голосе ее промелькнуло нечто вроде восхищения проницательностью капитана, но у него было на этот счет другое мнение.

— Если бы мог, Игорь Николаевич, сам бы на себя взыскание наложил, — говорил он Мазину. — Держал снимок в руках, обратил внимание именно на нее и не смог вспомнить, откуда мне знакома ее фамилия. А дело — проще пареной репы. Ведь я фамилию на калитке прочитал, когда Крюковых разыскивал. Занозины рядом! И забыл. Это ж надо? Белопольская! Без году неделю замужем прожила и фамилию сменила, а я и не сообразил!.

— Не расстраивайся, — успокоил его Мазин, — хорошо все, что хорошо кончается.

Конечно, это был не конец, но это была реальность. Подтвердилось то, что впервые он понял, когда Горбунов рассказывал о Белопольской.

«Хотела бы верить!» — так сказала она, сомневаясь в его невиновности, и это была, с точки зрения Мазина, стопроцентная ложь. Если и мог он с натяжкой допустить, что Лариса возьмется спасать запутавшегося невиновного человека, то уж преступника — ни за что. Чтобы спасать преступника, нужно быть или сообщником, или любить его. Сообщницей Горбунова Лариса не была, возлюбленной тоже, еще меньше была она похожа на экзальтированную альтруистку, готовую мчаться на помощь любому в любых обстоятельствах. Даже немногие встречи убедили его, что Белопольская достаточно эгоистична и слишком трезво мыслит, чтобы всерьез заподозрить хорошо ей известного Горбунова в хладнокровных преступлениях.