Андрей Кивинов - Подсадной

— И… Здрасте, Вера. Не узнаете?

Собаченция среагировала первой, поспешила к ноге незнакомца и сделала подлость прямо на брюки.

— Ферри, как не стыдно! Фу… Простите…

— Ничего… Это вам.

Коля протянул букет. Однофамилец моющего средства своим некрасивым поступком помог разрядить обстановку.

— Спасибо. Но… зачем?

— Я же виноват перед вами. Берите, берите. — Он почти силой заставил девушку взять букет. — И вот еще. Заколка. Почти такая, как была.

Вера растерянно улыбнулась:

— Ну что вы.

— Мне не жалко. Дедушка работает на заколочной фабрике. Понемногу ворует, а я продаю. Этим и живем.

Вера еще раз улыбнулась. Судя по всему, она вспомнила пассажира спального вагона.

— Вы что, меня здесь ждали?

— Два дня. Я же должен был загладить вину.

— Я уж и забыла.

— Зато я не забыл, потому что все записываю. Вы нас тогда очень выручили. Правда.

Вера Павловна нахмурилась — та сцена в вагоне не принесла ей положительных эмоций. Пока она находилась в пограничном состоянии, Коляныч пошел в наступление:

— Я обещал ресторан, но передумал (у меня нет денег). Мне кажется, вы не пойдете.

— Правильно думаете.

— Значит, угадал. А как насчет театра? Очень хороший спектакль. Там играет мой друг. Антон Лебедев. Может, слышали? Могу познакомить.

Идея с театром посетила Коляныча внезапно, но не случайно. За спиной Веры Павловны пестрела концертная афиша. А уж с контрамарками он решит, связи в театральных кругах еще остались.

— Лебедев?.. Да, конечно… Но мне сегодня на поезд. В смысле, на работу. И потом, как-то все неожиданно…

— Вера, гарантирую — вы можете уйти в любое время, когда захотите. Я не доставлю вам никаких неудобств. Отвезу и привезу. А если хотите в ресторан, то ноу проблем.

Девушка бросила взгляд на окно, а Коляныч, воспользовавшись моментом, на декольте ее футболки. Ослепляет!

«Откажет — не откажет? Плюнет — поцелует?»

Конечно, ситуация нестандартная — подходит на улице практически незнакомый мэн и приглашает в театр. Хотя почему нестандартная? Театр — не самый плохой вариант. Если, конечно, он не патологоанатомический.

— Вас как звать?

— Николай. Коля.

— Спасибо за приглашение, Николай, но… У меня другие планы. Считайте, что свою вину вы загладили.

Плюнула. Отказала. Решительно и бесповоротно. Эх, надо было сразу в кабак звать. Взрослый же человек. Еще б в музей Ленина пригласил или в цирк.

Лучик заходящего солнца осветил ее лицо. Фантастика! Нет, это сыр «Хохланд». Внеземной вкус! Коля собрал всю волю в кулак, чтобы удержаться на дрожащих ногах и не удариться оземь от расстройства. Удержался. Нокдаун. Стоять могу, но драться нет.

Вот он, прямолинейный подход. Творчески надо к таким вопросам подходить, творчески…

— До свидания. Ферри, пойдем домой.

Собаченция тявкнула на несостоявшегося ухажера и засеменила к подъезду, подметая шерстью пыльный асфальт. Хозяйка пошла следом. Прежде чем открыть дверь, она повернулась и еще раз посмотрела на молодого человека. И по его лицу догадалась, что человек немножко расстроен. Ибо с таким лицом обычно заходят на эшафот или в кабинет к проктологу.

Наверное, если бы Коля бросился уговаривать Веру, предлагать всякие удовольствия и развлечения, она пресекла бы попытки и хлопнула дверью. Много вас тут таких, развлекателей. Но он просто молча стоял и с такой чаплинской вселенской грустью смотрел на нее, что проводнице вдруг стало жалко этого странного парня. (А если это любовь?) Представила, как он выбирал заколку в магазине. Ведь он наверняка приехал сюда не просто, чтобы загладить вину. Да и никто никогда из пассажиров не приезжал к оскорбленной им проводнице, чтобы извиниться. Хотя оскорбляли почти в каждом рейсе.

Караулил, два дня ждал (если не врет). Да, это, конечно, его проблемы, но… В конце концов, поход в театр ни к чему не обязывает.

— А какой спектакль?

— Что?.. Но вы ж все равно не можете.

— Я попробую договориться с напарницей, чтобы подменила.

— Хороший, хороший спектакль! Вы не пожалеете.

— Подождите, я сейчас. Если получится.

— Да-да. Конечно.

«И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди…» Нокаут на время отложен.

Едва Вера скрылась в подъезде, счастливый до икоты Коляныч выхватил из бумажника карточку и метнулся к таксофону, который, по счастью, находился в пятнадцати метрах от дома.

— Привет, Антошенька! Это я! Но не по поводу пылесосов! Здесь дела посерьезней. Ты случайно сегодня не кривляешься?