Андрей Кивинов - Подсадной

— Он, кстати, тоже догадается, что я в купе не просто так объявился.

— Догадается. Или питерские партнеры подскажут.

С каждой новой репликой Виталика у Коляныча поднималось кровяное давление на два столбика и увеличивался уровень сахара в крови.

— Единственная радость, что ты нигде не засветил свои данные. Билет из вокзального компьютера я уберу, договорюсь. Питер, хоть и маленький город, но пять миллионов помещается, не найдут. Сам ничего лишнего не брякнул?

— Вроде нет, — опять обратился к воспоминаниям Коля. — Пылесосы им предлагал.

— Зачем?

— Ну… Так, заодно. Для поддержания беседы.

— О чем еще беседовали?

Коляныч по возможности точно передал содержание разговора в машине и на заливе.

— Сергею Сергеевичу звонили?! Что ж ты сразу не сказал!

— А ты его знаешь, что ли?

— Нет, конечно! Да какая разница?! Это ж реальный персонаж, раз ему звонили! Значит, и стволы где-то у него. Дело по налету на отдел на контроле у министра! Москвичи землю носом роют, а тут конкретный человек есть! Они ему не только матку, но и папку вывернут! Ха-ха-ха. Погоди-ка!

Виталик притормозил возле ближайшего телефонного автомата и кому-то позвонил. Вернувшись в машину, сообщил:

— Все, «оружейщикам» брякнул, чтоб академиков пока не выпускали и данные с их трубок переписали. Не расстраивайся, Коль. Академика, может, и не спалим, зато доброе дело сделаем. Все-таки двойное убийство, да еще сотрудников.

— Дело-то, конечно, доброе, но последствия злые. И вообще… Я, наверное, пока приторможу… с работой. Утомился.

Когда Коля возвратился в отчий дом, часы прокуковали десять вечера. Он забрался в душ и десять минут отмокал под теплыми струями. Через неделю власти отключат горячую воду, и придется греть ее в тазике, на газу. Когда отключат газ, останется электрический чайник. Когда перекроют электричество, обратимся за помощью к солнышку, а когда и оно зайдет за тучки, будем ходить грязными и вонючими, словно помоечные коты, пока не умрем от стыда и грязи.

От этих горьких рассуждений оторвал телефонный звонок. Звонила Татьяна, попросила побыть завтра с Максимом, сходить куда-нибудь. У нее какие-то важные дела.

— А он разве не в садике будет?

— Закапризничал — не пойду, и все тут!.. Я на лето дачу сняла в Солнечном, мама уже там, а Максика послезавтра отвезу.

Коля пообещал забрать сына в одиннадцать утра. Придется отказаться от запланированной демонстрации пылесоса.

До этого времени он решил посидеть в засаде возле дома Веры Павловны. Сквозное ранение сердца не желало зарастать. Наоборот — начиналось заражение крови. И единственное средство спасения от мучительной гибели — срочно лицезреть проводницу, а еще лучше — вытащить ее на переговоры без галстуков. Или сделать с ней ланч, как говорит выдающийся благотворитель Святослав Святославович. Причем желательно завтра, потом проводница уйдет в рейс, а любовь надо ковать, пока горячо.

Воображение тут же нарисовало сцену героического боя с неожиданно напавшим на Верочку хулиганом, собакой, маньяком или на худой конец торговым агентом, агрессивно предлагающим лейкопластырь. Увы, до конца дней человек верит в лучшее. Но лучшее случается, как правило, по заказу за деньги.

Вымывшись, Коля принял боевые сто граммов за окончание тяжелого трудового дня, доел матушкины котлеты и извлек из шкафа-тайника секретную тетрадь. Поставил дату и вписал шифровку. «Скорый „Москва — СПб“, Игорь, пист. Ф. залив, Свят. Свят., Анд. Ант. „Лексус“. Полная шиза». Без ключа шифровку никто не поймет.

Стоп! А для чего ему теперь шифроваться? Он же решил завязать. Все, тетрадь можно сдавать в архив, а лучше уничтожить методом сожжения в ведре.

Но не сжег. Спрятал обратно в тайник. Как-никак память. В старости достанет, полистает и порадуется, каким идиотом был.

Новости смотреть не стал, не хватило сил. Прилег под портрет сапрофита и больше не проснулся.

В семь утра он уже занимал боевую позицию в двадцати метрах от заветного подъезда. Занимал не пешком, а в родном, потихоньку ржавеющем «Ниссане» с тонированными стеклами. Стекла Коляныч затонировал не вчера, а сразу после покупки авто, как и положено уважающему себя внештатному сотруднику специальных служб. Так что можно было смело следить, не опасаясь быть узнанным.

В бардачке лежала новенькая сиреневая заколка для волос. На заднем сиденье медленно засыхал букет свежих роз, купленный на всякий случай на предпоследние деньги. Последние он приберег для Максима. Наверняка сынуля захочет пойти в зоопарк, а билеты туда сейчас кусаются больнее белого медведя.