Марианна Баконина - Смерть на выбор

Он же проявил себя как организатор высшего класса За десять минут все было готово для рекомендованных медициной терапевтических процедур. Привезенный проинструктированным водителем «Волги» коньяк, горячий чай, варенье и печенье, найденные «просто Павлом» в кладовых Лизаветиной бабушки и его собственное радушие. Он, видимо, везде и всюду чувствовал себя как дома. Безошибочно отыскивал чашки, заварку, ложки, ведомый инстинктом. Или он уже здесь побывал без хозяев? Лизавета чуть не застонала.

Павел же ничего не замечал. Ни молчания, ни злобы. Он весело болтал, по сути дела сам с собой. В паузах напевал и почти приплясывал.

— А вы так и не притронулись к коньяку. Я все замечаю. Это не дело. Доктор сказал — надо. — В голубых глазах шаловливая строгость, голос, как всегда, был мягче мохера. — И почему вы не задаете вопросы?

Только тут Лизавета с трудом разлепила губы. Говорить приходилось через силу. Боль железным тросом опутала щеки и челюсти. И еще было стыдно. Стыдно за свою недогадливость.

— А что спрашивать? Все и так ясно.

— Так-таки и ясно! — «Просто Павел» буквально бурлил от восхищения, возбуждения и возмущения. Сложные переживания исказили гладкое лицо, пригасили свечение глаз.

— Не может быть все ясно!

— Почему? — Девушка говорила очень тихо, и сидящий напротив спаситель всем корпусом подался вперед, чтобы не пропустить ни слова. — Севастополь, как-то в январе — нелегальный съезд некоего тайного Союза советских чекистов, о котором все, включая фамилию лидера, стало известно репортерам. А уж те не замедлили растрезвонить о намерениях бывших высокопоставленных чинов КГБ, ГРУ и МВД. Среди официально, в интервью, объявленных целей — наведение порядка в охваченной криминальным пожаром стране, борьба с преступностью, кажется, помощь бывшим чекистам. — Лизавета сдвинула брови. — Но союз этот нечто вроде «Шин Фейн», политического крыла вполне террористической Ирландской республиканской армии. А так — «Белая рука», «Белая стрела», о чем еще ходили слухи, а следом упорные опровержения, скорее подтверждающие существование некоей организации, которая решает, кого убить, а кого помиловать, кому белку, а кому свисток.

«Просто Павел» лег грудью на стол так плотно, что, потихоньку передвигая его, накрепко зажал Лизавету, сидевшую поджав ноги на диване. Но она даже не заметила этого.

— И вы так многозначительно и настойчиво повторяли это «мы» и демонстрировали профессиональное могущество, что я только из-за собственной идиотской веры в торжество здравого смысла и не догадалась сразу.

«Просто Павел» заерзал, схватился за бутылку, потом за заварной чайник. Но к стаканам с коньяком ни он, ни Лизавета не притронулись, чашки тоже были полны. Пришлось заговорить без необходимой паузы:

— При чем тут здравый смысл? — Он обиженно поджал губы.

— Тотальные заговоры обречены на неудачу — профессионалы должны это знать.

— Почему тотальные? — тут же расслабился собеседник и даже вспомнил про рекомендации врача. — Мы тут за разговором совершенно забыли о лечении. Ну-ка отхлебните, отхлебните коньяку. — Он сладострастно повертел носом вокруг своего стакана. — Дивный, я вас уверяю. А наш доктор дурного не посоветует.

Лизавета ухмыльнулась. Ухмылка стоила дорого — заныла разбитая и обработанная «их» доктором губа.

— Давайте, давайте вместе, — продолжал работать медбратом «просто Павел». Он действительно выпил коньяк. Лизавета тоже сделала глоток. Напиток обжег губы и горло.

— И еще глоточек. — Он уговаривал ее так, как уговаривают капризного ребенка съесть еще ложечку манной каши.

— Я не трехлетний несмышленыш!

— Нет, именно трехлетний и именно несмышленыш, — энергично возразил «просто Павел», — вы удивительно удачно умеете выбирать слова. Просто диву даешься. Вы же такая разумная женщина, а простых вещей не понимаете! Как я понял, деятельность нашу вы не одобряете?

— Правильно поняли. — Коньяк доказал правоту доктора, предпочитающего натурпродукт. Лизавета словно очнулась, опять стала живой и язвительной.

— И удивляюсь. — Павел заметил чудотворное воздействие молдавского напитка, налил себе, добавил и в Лизаветин стакан. — Смотрите — это же просто, как петушиный крик. Не мне перечислять вам цифры и факты. Честного бизнеса нет в принципе, четверть парламента под контролем криминальных структур, преступники не только за руку здороваются с министрами и председателями, но и советы им дают. Страну поделили преступные кланы, целые отрасли промышленности, торговли — и импорт, и экспорт сырья, нефти, даже в торговлю алмазами и оружием залезли их изворотливые щупальца. Это невероятные доходы, которые тут же, опять-таки через своих людей, переводятся в надежные западные банки. Это омут, и из него нам не вынырнуть, если не сбросить балласт.