Юрий Иванов-Милюхин - Валютчики

— Чеченкам перегонять и пояса шахидов привычное дело, не какие-то фальшаки, — сплюнул под ноги Дэйл. — Соберутся, как в «Норд — Осте», и начнут диктовать условия. Наши примутся травить газом всех подряд.

— Могли бы погибнуть все, а так, кто-то уцелел.

— Которые продолжают потихоньку умирать.

— Кому как. С чего за доллары завел разговор? — вернулся я к началу диалога. — Есть результаты?

— Есть, — усмехнулся Дэйл. — По сотке разнесли, засекли, кто купился, кто отмазался. Потом одному из новеньких пару тысяч приправили. Из старых тоже клюнули.

— Хорошее качество?

— Даже голограмма переливается. Но номера одинаковые. Штампуют с одной, чтобы матрицы реже менять.

— Какие матрицы?

— К слову.

— Я тоже взял новую. Подозрений не вызвала, — полез я в нагрудный карман. — Обследуем на всякий случай.

Поднял над головой хрустящие сто долларов, подлавливая луч солнца. Ощутил дрожь в пальцах, несмотря на то, что сомнений в подлинности купюры не возникало. Бумага неожиданно показалась желтее, комковатее, водяной знак словно кто задвинул в угол.

— Взгляни, — передал я сотку Дэйлу.

Тот долго переминал ее в подушечках худых фаланг, шевеля черными усами. Тоже вскинул над густыми волосами. Покачал кудрями, глядя перед собой. Я затоптался на месте. Не выдержал:

— Что-то не так?

— Все так, — покусал край уса Дэйл. Снова засветил ассигнацию дольше обычного. Передал мне. — Я разглядывал фальшивые у ребят. По моему, один к одному.

— Не может быть, — отрезал я. — Мужик опасений в порядочности не возбудил. Коммерсант средней руки с рынка радиоаппаратуры. Лицо улыбчивое, показалось знакомым.

— Фальшак, — передернулся Дэйл. — Обрисованный тобой мужик приправил поддельные доллары новичку. Гниды покупают у чеченцев за треть цены, или пополам, в зависимости от качества исполнения, после распространяют среди валютчиков по городам России. В Москве их больше, потому что оборот не сравнить с нашим. В Ростове меньше. У нас чаще обкатка, хотя бывает, мешок вопрут.

Я вздернул стодолларовую бумажку надо лбом, вперся бестолковым взглядом в водяные знаки. Чем больше всматривался, тем сильнее казалось, что влетел. Размытые линии водяного знака, состав бумаги неоднородный. Прочие признаки неблагонадежности, на каковые не обратил бы внимания, не заведись о них разговор.

— Фальшивая, — сочувственно цокнул языком Дэйл.

— Почему? — в который раз переспросил я.

— Номера одинаковые. Я запомнил те, у молодого. Гастролер сдал сначала сотку, потом приволок двадцать. Мол, проверял, по честному здесь работают или кидают. К тебе еще не заворачивал?

— Если бы принес, я бы хапнул на все бабки. Ухожу с рынка, понимаешь? — стукнул я кулаком по железной бочке. — Надеялся подзаработать. Думал, несколько соток, да на подъеме. А оно как всегда…

— Зевать меньше надо, не будет как всегда, — пробурчал в усы Дэйл. — Контакт поддерживать, информацией пользоваться. А ты отодвинулся в сторону, решил, что с тобой сами начнут делиться секретами. Теперь говоришь, уходишь… Учиться надо.

— Сколько учиться, когда не получается, — осознавая, что Дэйл за меня переживает, сузил я губы в полоску. — Не мое это. Лучше не мешать другим, которые посмекалистее. Заняться тем, к чему тянет без понуканий. Сюда я приходил из-под палки.

— Это неправильно, — согласился меняла. — На что собираешься жить? Твой возраст на работу не берут, с оставшихся предприятий гонят. На пенсию по инвалидности в тысячу четыреста рублей? Сам говорил, не разгуляешься.

— Надеюсь, что через энное количество месяцев буду чувствовать себя спокойно. А спокойствие, тем более душевное, за бабки не купишь, — перешел я на менторский тон. — Что касается денег, то чем дальше народ упивается демократией, тем больше на столах, под ними, под кустами, под лавочками бутылок по рублю за каждую. Неужели не насобираю на полтинник. Или не собью его на продаже книг о неистовой любви, по которой плачет женская половина России — матушки. Сам постараюсь настрочить еще гадость в пику привыкшему возносить себя до небес народу победителю. За квартиру не плачу, за свет да за газ с телефоном. Пользуюсь льготами с субсидией. Не верится в бесславный конец.

— Забыл, что у тебя вторая группа? Сейчас бегаешь, случись что, где окажутся подсобные доходы? Живешь не на цивилизованном Западе, гарантирующем гражданам безбедную старость. В непредсказуемой России. — напомнил Дэйл. — У моего родственника тоже вторая группа. Уже начался передел ЖКО, ЖКХ, ЖЭУ. Поползли слухи, что субсидии будут начисляться из расчета двадцать два процента независимо от получаемой суммы. У тебя пенсия тысяча четыреста рублей?