Анатолий Антонов - Полковник по сходной цене

— Ты подначил, — возразил Тарас, — алкаш. Я сначала возражал…

— В течение трех секунд, — добавил Колобок. — А потом больше всех выступал, чтобы второй пузырь взять. И того фраера затащил с нами бухать. Вот это уж совсем лишнее было. Как, кстати, его звали…

— Га… это, как его… Га… — напрягся Тарас, — кажись, Гаврик.

— Да ты что? — усмехнулся Колобок. — Таких и имен-то не бывает. Опять что-то по пьянке перепутал.

Тарас отмахнулся от своего собеседника и повернулся лицом к стенке. Солнце поднялось выше и в полную силу жарило крышу поезда, и теперь духота в купе стала совсем невыносимой.

Колобок проворчал что-то неразборчивое, махнул ладонью у своего рта, как будто измятые его слова застряли в раскаленном и густом воздухе и он отгонял их.

— Ладно, — громко сказал он. — Тарас! Эй, слышишь меня?

— Чего? — глухо отозвался Тарас.

— Я кое-что придумал. А то мы подохнем, пока до Сочи доедем. Какая ближайшая остановка?

— Краснодар — следующая остановка, — ответил Тарас и повернулся к Колобку.

— Сколько мы там стоим?

— Сорок минут, — сказал Тарас, — если не больше. А в чем дело?

— Узнаешь, — осклабился Колобок, — покажу я тебе, как в нашем районе мужики деньгу зашибают, если очень надо… В минуты тяжкого похмелья. Веришь — за десять минут можно на пузырек набрать…

«Вот и все, — подумал он, дотронувшись до своей коротко стриженной головы, формой до странности напоминающей старинный рыцарский шлем. — Вот и все. Как, однако, странно принимать смерть на третьем десятке. Сколько еще можно было сделать и… Например, похмелиться. А то так и правда можно окочуриться. В каком это, интересно, я ящике лежу?..»

— Гроб! — ударила страшная мысль и исчезла, как только он открыл глаза.

«А-а, это я на верхней полке… в купе поезда. Ф-фу, как же жарко здесь и как отвратительно пахнет… Перегаром… Господи, как же мне плохо».

Он снова закрыл глаза и какое-то время еще лежал неподвижно, ничего не видя, кроме радужных масляных пятен, лениво колыхавшихся между зрачками и внутренними сторонами век его глаз.

А потом его мысли приняли несколько странное направление.

«Вот почему так, господи, — думал он, — сначала хорошо-хорошо, а потом плохо-плохо? Да и хорошо мне не было. То есть было, наверное, только я совсем не помню… как было хорошо. Мамочки, как голова гудит… Хотелось бы знать, господи, ты когда-нибудь испытывал такую муку? Знаешь, одно дело — принимать муку, когда на тебя столько человек смотрят, и совсем другое, когда лежишь вот так, не можешь даже рукой пошевелить и прекрасно понимаешь, что сейчас вот… отдашь душу… и никто никогда об адских твоих мучениях не узнает…»

— Тебе, Игорь Анатольевич, уже, по-моему, лечиться надо, — прогремел в его голове суровый голос.

Он приподнял голову, в ужасе озираясь.

— Проснулся? — осведомилась Тамара. — Я говорю — тебе уже давно лечиться пора, Игорь Анатольевич. От алкоголизма.

— Ай… Ай-ай… а, это ты… — хрипло выговорил Гарик. — Д-доброе утро, Тамара Михайловна.

— Конечно, я, — подтвердила Тамара. — А ты думал, кто?

— Да так… Все-таки хорошо, что это ты. А то мне показалось, что я с ума схожу.

— Это я скоро с ума сойду с тобой, — вздохнула Тамара. — Ты хоть помнишь, кто мы с тобой такие и зачем мы в Сочи едем?

— Отдыхать, — опять закрывая глаза, проговорил Гарик. — Как супруги: я — муж, а ты — моя жена…

— Что?! — вскричала Тамара, но потом что-то вспомнила и улыбнулась. — А, это ты по легенде… А я уж подумала… Нет, с тобой точно с ума можно сойти. Боже мой, что ты вчера такое вытворял!

— А что я такого вытворял? — лениво поинтересовался Гарик.

— Ты пошел в вагон-ресторан принести нам ужин и пропал, — начала рассказывать Тамара, — я забеспокоилась, конечно. Направилась туда же — в ресторан — мало ли, может быть, с тобой что-то случилось — и обнаружила тебя в компании с двумя какими-то типами совершенно уголовного вида.

— Ага, — тяжело качнул Гарик головой. — Это я помню. Один такой… невысокий крепыш. Лицо у него… мясистое, и голова абсолютно без волос. Его товарищ еще называл так странно. Бобик… Шарик… А — Колобок!

— Колобок, — проворчала Тамара, — ну и рожа у него была… Да и второй тоже — который повыше ростом — верзила накачанный — такой чернявый, со шрамом на переносице. Короче говоря, приятного впечатления они не производили. Особенно тот — со шрамом. Совершенно бандитская морда.

— Этого тоже помню, — задумчиво проговорил Гарик, — но хуже. Как же его звали?..