Марио Пьюзо - Дураки умирают

— Позвоню, — пообещал я.

Позвонил, но ее не было дома. Автоответчик, все с тем же французским акцентом, предложил мне оставить сообщение. Я оставил, а потом улетел в Нью-Йорк.

В последний раз я встретился с Джанель совершенно случайно. Я сидел в своем люксе в отеле «Беверли-Хиллз», у меня оставался час до обеда с друзьями, вот я и не смог устоять перед желанием позвонить ей. Она согласилась увидеться со мной в баре «Ла Дольче Вита», который находился в пяти минутах ходьбы от моего отеля. Я пошел туда сразу и опередил ее на несколько минут. Мы посидели в баре, выпили, поболтали, как случайные знакомые. Она развернулась на стуле к бармену, чтобы тот дал ей прикурить, и туфелькой легонько задела мою штанину, даже не испачкала, но сказала:

— Извини.

По какой-то причине это слово занозой вонзилось мне в сердце, и когда, прикурив, она посмотрела на меня, я не выдержал:

— Не делай этого.

В ее глазах стояли слезы.

В литературе об окончательном разрыве уделяется достаточно внимания последним мгновениям нежности, последним искоркам затухающего костра любви, последнему вздоху перед смертью. Тогда я об этом не думал.

Взявшись за руки, мы вышли из бара и направились в мой люкс. Я позвонил друзьям и отменил встречу. Мы с Джанель пообедали в моем люксе. Я, как всегда, лег на диван, она уселась рядом. Смотрела сверху вниз на мое лицо, чтобы по выражению глаз сразу уловить, когда я ей лгу. Я же любовался ее красотой.

Какое-то время мы молчали, а потом, заглядывая мне в глаза, она спросила:

— Ты еще любишь меня?

— Нет, — ответил я, — но без тебя мне очень плохо.

Заговорила она после долгой паузы:

— Я серьезно, правда, серьезно. Ты еще любишь меня?

— Конечно, — с той же серьезностью ответил я, но тоном дал ей понять, что любовь моя не имеет никакого значения, что нашим отношениям уже не быть такими, как прежде, что она потеряла свою власть надо мной, и я увидел, что она все поняла.

— Почему ты так говоришь? Ты не можешь простить мне наших ссор?

— Я могу простить тебе все, — ответил я, — кроме Озано.

— Но это же ничего не значило. Я просто легла с ним в постель, и на этом все закончилось. Это же мимолетный эпизод.

— Неважно. Этого я тебе никогда не прощу.

Она обдумала мои слова, поднялась с дивана, чтобы налить себе стакан вина, выпила несколько глотков, а потом мы отправились в спальню. И я подумал: а не может ли глупый романтизм любовных историй служить основой для научного факта? Вполне возможно, что среди многих миллионов клеток организма человеческого существа, которое встречается с человеческим существом противоположного пола, есть непарные клетки, которые находят себе пару среди клеток другого существа. И это никак не связано с социальным положением, богатством или умом, никак не связано с добродетелью и грехом. Это естественная реакция клеток организма. Как легко бы тогда многое объяснялось!

Мы занимались любовью, когда Джанель вдруг села, отодвинулась от меня.

— Мне надо домой.

Она не собиралась наказывать меня, я видел, что ей просто невыносимо мое общество. Тело ее сжалось, груди опали, лицо перекосило, как от боли, и она смотрела мне в глаза, не пытаясь извиниться, не пытаясь умаслить мое оскорбленное эго. Просто повторила:

— Мне надо домой.

Я не решился прикоснуться к ней, не решился отговорить. Встал и начал одеваться.

— Хорошо. Я понимаю. Я провожу тебя до машины.

— Нет. — Она уже одевалась. — Провожать меня не обязательно.

Я видел, что ей хочется как можно скорее избавиться от меня. Я открыл дверь люкса. Обошлись без прощального поцелуя. Она попыталась улыбнуться, прежде чем отвернулась от меня, но губы ей не подчинились.

Я закрыл и запер дверь, лег в кровать. Несмотря на то что мы не довели дело до конца, сексуального возбуждения я не испытывал. Отвращение, которое она испытывала ко мне, убило всякое желание, но вот мое эго обиды не чувствовало. Наоборот, меня охватило безмерное облегчение. Заснул я мгновенно. И спал без всяких сновидений, как никогда крепко.

Калли, окончательно решив избавиться от Гронвелта, не считал себя предателем. О Гронвелте позаботятся, он получит огромные деньги за свою долю в казино, люкс останется в его полном распоряжении. Все будет, как раньше, только Гронвелта лишат реальной власти. Конечно, «карандаш» ему оставят. Он по-прежнему сможет приглашать друзей, чтобы те воспользовались услугами казино «Ксанаду». Гости Гронвелта не приносили убытков.