Марио Пьюзо - Дураки умирают

Он никак не реагировал на мои выходки. Я злился еще сильнее. Но, как бы я ни высмеивал или унижал его, он лишь вопросительно смотрел на меня. Никто из нас не мог понять, что происходит. Но я знал, как мне его пронять. Арти был очень бережлив. Мы получали пяти- и десятицентовики, выполняя в приюте мелкую работу, и Арти собирал их в стеклянную банку с завинчивающейся крышкой, которую прятал в шкафчике под одеждой. В пятницу я пожертвовал футболом, чтобы украсть банку. Унес ее в лесок, который рос на территории приюта, и закопал в землю. Не стал даже считать деньги. Но медные и серебряные монетки заполняли банку чуть ли не доверху. Арти обнаружил пропажу только наутро. Бросил на меня недоумевающий взгляд, но ничего не сказал. Теперь уже он избегал меня.

В воскресенье нам велели явиться в кабинет старшей воспитательницы в парадной форме. Я встал рано и еще до завтрака убежал в лес. Я знал, чем закончится этот день. Арти придет в кабинет, красивая женщина, в которую я влюбился, уведет его с собой, и я больше не увижу брата. Но по крайней мере, говорил я себе, у меня останутся его деньги. В лесу я улегся на землю, заснул и проспал весь день. Проснулся уже в сумерках и вернулся в приют. Меня привели в кабинет старшей воспитательницы, и я получил двадцать ударов деревянной указкой по ногам. Боли я даже не почувствовал.

А в спальне, к полному своему изумлению, увидел сидящего на своей кровати Арти. Я просто не мог в это поверить. Помнится, у меня из глаз брызнули слезы, когда Арти ударил меня и спросил:

— Где мои деньги? — И продолжал бить меня и пинать, требуя, чтобы я вернул ему деньги. Я только защищался, стараясь не ударить его, но потом схватил в охапку и отшвырнул. Набычившись, мы смотрели друг на друга.

— Я не брал твоих денег, — сказал я.

— Ты их украл! — взвизгнул Арти. — Я знаю, ты их украл!

— Нет, — покачал я головой. — Я их не брал.

Мы сверлили друг друга взглядом. В тот вечер больше не перемолвились ни словом. А утром, проснувшись, вновь стали друзьями. Словно этой жуткой недели и не было. Арти больше не спрашивал, где его деньги. А я так и не сказал ему, где я их закопал.

И лишь много лет спустя Арти рассказал мне, что произошло в то воскресенье. Увидев, что я убежал, он отказался надевать парадный костюм. Кричал, ругался, даже попытался ударить старшую воспитательницу. За это получил по ногам деревянной указкой. Когда семейная пара настояла на том, чтобы повидаться с ним, он плюнул в женщину и обозвал ее всеми грязными словами, которые только мог знать восьмилетний мальчик. Это была ужасная сцена, и его вновь отлупили деревянной указкой.

Когда я закончил рассказ, Джанель поднялась с кровати, чтобы налить себе стакан вина. Вернувшись, привалилась ко мне и проворковала:

— Я хочу встретиться с твоим братом Арти.

— Никогда, — отрезал я. — Все мои девушки, которых я с ним знакомил, влюблялись в него. Собственно, я женился на моей жене только потому, что только она устояла перед его чарами.

— А ты нашел стеклянную банку с деньгами?

— Нет. И не искал. Я хотел, чтобы она осталась там, где я ее зарыл, и стала подарком судьбы другому мальчишке, который будет жить в приюте после меня. Мне от нее проку не было.

Джанель допила вино и ревниво — а она ревновала меня ко всем — спросила:

— Ты его любишь, не так ли?

Но я не смог ответить на ее вопрос. Не мог обозначить словом «любовь» те чувства, которые я испытывал к брату или любому другому мужчине. А кроме того, это слово слишком уж часто слетало с губ Джанель. Я промолчал.

В другой вечер Джанель заявила, что женщины имеют право трахаться так же свободно, как и мужчины. Я вроде бы с ней согласился. Но нашел, чем ее укусить:

— Конечно, могут. Беда в том, что физиологическое строение организма им этого не позволяет.

Джанель, конечно же, завелась:

— Все это ерунда. Мы можем трахаться с той же легкостью, что и вы. И плевать на это не меньше вашего. Это вы, мужчины, подняли такую суету вокруг секса, придали ему такую серьезность и важность. Вы слишком ревнивы и смотрите на нас как на свою собственность.

Я очень надеялся, что она попадет в эту ловушку, и мои ожидания оправдались.

— Нет, я не об этом. Известно ли тебе, что для мужчины вероятность подцепить гонорею от женщины составляет от двадцати до пятидесяти процентов, тогда как для женщины эта вероятность — от пятидесяти до восьмидесяти процентов?

На ее лице отразилось детское изумление. Как и большинство людей, она никогда не задумывалась о венерических заболеваниях и механизме их распространения. Что же касается меня, я прочитал всю имеющуюся на сей предмет литературу, как только начал изменять жене. Пуще всего я боялся подцепить что-нибудь венерическое — гонорею или сифилис — и заразить Валери. Поэтому я так огорчался, когда Джанель рассказывала мне о своих романах.