Марио Пьюзо - Дураки умирают

Сценарий Хэмсома Уоттса — один из образчиков псевдолитературы, которые хорошо смотрятся на бумаге, но абсолютно бесполезны для фильма. От нас ждут сострадания к мужчине, с которым не происходит ничего трагического, мужчине, который в конце концов совершает самоубийство, потому что его актерский дебют оборачивается неудачей (у актеров такое случается), а пустоголовая, эгоистичная женщина пользуется своей красотой, чтобы предать его в самом банальном стиле, свойственном еще героиням Дюма-младшего.

Основная идея Келлино — мир можно спасти, в любой ситуации оставаясь на стороне добра, — конечно же, благородна, но несет в себе фашистскую сущность. Воинствующий либеральный герой превращается в фашиста-диктатора, как это произошло с Муссолини. Поведение женщин в фильме также насквозь пропитано фашизмом: они ничего не делают, кроме как манипулируют людьми посредством своих тел. Если они участвуют в политических движениях, то показаны губительницами людей, пытающихся создать лучший мир. Неужели Голливуд не может поверить, что между мужчиной и женщиной могут быть отношения, в которых секс не играет ни малейшей роли? Неужели он не может показать, что и женщина может обладать такими „мужскими“ достоинствами, как вера в человечество и его борьба за собственное благо? Неужели Голливуду не хватает воображения, чтобы понять, что женщинам может, просто может понравиться фильм, в котором их покажут реальными человеческими существами, а не бунтующими марионетками, рвущими веревочки, за которые их дергают мужчины?

Келлино нельзя назвать талантливым режиссером. Нельзя назвать даже компетентным. Он ставит камеру куда положено. Беда в том, что там она и застывает. И лишь игра Келлино спасает фильм от полного провала, на который обрекает его дурацкий сценарий. Подбор актерского состава просто отвратительный. Дурно не любить актера только за его внешний вид, но Джордж Фаулз их более склизкий, чем отведенная ему роль. А Селина Дентон слишком пуста даже для женщины-пустышки, которую она играет. Но дело, конечно же, не в артистах. Фашистская философия фильма, положенная в его основу концепция мужского шовинизма обрекли весь проект на неудачу еще до начала съемок».

— Гребаная сука. — В голосе Холинэна слышалась не злость, а недоумение и беспомощность. — Да чего она вообще хочет от фильма? И почему она все время талдычит о том, что Билли Страуд — красавица? За мои сорок лет в Голливуде я не видел более уродливой кинозвезды. Я этого не понимаю.

— Все эти гребаные критики будут плясать под ее дудку, — вздохнул Келлино. — О фильме можно забыть.

Маломар злился на них обоих. Кого волнует мнение Клары Форд? Фильм, в котором играет Уго Келлино, обязательно найдет своего зрителя и окупит вложенные в него деньги. Более того, студия даже останется с небольшой прибылью. А ничего другого от «Каменной женщины» он и не ждал. Зато теперь Келлино обязательно сыграет в куда более важном для студии фильме, который будет сниматься по роману Джона Мерлина. А Клара Форд понятия не имела о том, что «Каменную женщину» ставил не Келлино, а другой режиссер, который получал только деньги, а не строку в титрах.

Маломар давно уже тихо ненавидел Клару Форд. Писала она блестяще, с ее мнением считались, но она ничего не знала о том, как делается фильм. Вот она жаловалась насчет состава. Разве она не в курсе, что выбор главной героини зависел от того, кого трахал в тот момент Келлино, а выбор исполнителей других ролей — от того, кого трахал второй режиссер, ответственный за подбор актеров? Или ей неизвестно о «телефонном» праве, которым пользуются многие шишки кинобизнеса? На каждую эпизодическую роль есть тысяча претенденток, и ты можешь трахнуть половину из них только за приглашение на кинопробу. Все эти гребаные режиссеры создали себе целые гаремы! Статья Клары Форд Маломара не столько возмутила, сколько позабавила. Позабавила тем, что только Кларе Форд удавалось пронять обычно невозмутимого Холинэна.

Келлино злился по другому поводу:

— Какого черта она заявляет, что это фашистский фильм? Я всю жизнь был антифашистом!

— Не обращай внимания, — устало объяснил Маломар. — Слово «фашист» она использует так же часто, как мы — слово «сучка». За ним ничего не стоит.

Но Келлино уже завелся:

— Мне без разницы, что она думает о моей игре. Но я никому не позволю приравнять меня к фашистам и остаться безнаказанным.

Холинэн закружил по кабинету. Потянулся к коробке с сигарами «Монте-Кристо», лежащей на столе Маломара, но в последний момент передумал.