Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

— Валентинович, мы в Катумском урочище… — садящимся голосом выдавил Дорохов. — Эти твари нас хотят с ума свести. Это же чертово колдовское место. Люди говорят, что здесь живут злые духи.

— Кончай, Мироныч, ты веришь в эту чушь? — Волынский сам задыхался от волнения. Он вертелся, выворачивал конечности из суставов.

И вдруг зловещее урчание огласило съежившуюся тишину. Оно проистекало из глухой, заросшей лопухами, балки. Что-то стало приближаться, превратилось в рычание голодного зверя. Зашуршала листва — кто-то на самом деле подкрадывался! Он был уже рядом, рычание нарастало, делалось страшнее, объемнее, становилось невыносимым. И вдруг зверь оказался сзади, горячее дыхание опалило затылок. Василий Миронович забился в корчах, он реально терял рассудок от этой жути. Неожиданно в левом ухе что-то заскрипело, раздался треск — как в эфире, забитом помехами. Это было неожиданно, он замотал головой, избавляясь от новой напасти. Потом сообразил, что все это здорово смахивает на гарнитуру телефона, вставленную в ухо и примотанную к голове, чтобы не потерялась. Где-то рядом должен быть телефон, но этот простейший факт уже был выше понимания.

— Алло… — захрипел, исполняясь надеждой, Дорохов, — алло, алло…

— И тебе алло, добрый человек, — раздался утробный голос. — Вас слушают, говорите, ну?

— О господи, помогите, помогите, где вы? На нас напали, нас связали, мы находимся в Катумском урочище. Сделайте что-нибудь, пришлите помощь, моя фамилия…

— Мы знаем вашу фамилию, Василий Миронович, — перебил абонент.

— Мироныч, ты спятил? Ты с кем говоришь? — захрипел Волынский. — Сам с собой, твою мать?

— К сожалению, это не спасательный центр МЧС, не группа быстрого реагирования и не прямая линия с президентом, — ехидно продолжал абонент, — хотя в некотором роде телефон доверия. Вы заслужили смерть, Василий Миронович. Вы и тот человек, что находится рядом с вами. Но вам дается последний шанс искупить свою вину. Если вы исповедуетесь во всех своих грехах, то вас не поглотит пагубная сущность, уже готовая разверзнуть над вами пасть. Это не шутка, Василий Миронович, вы действительно находитесь в серьезной опасности. Вы будете жить лишь в том случае, если честно во всем признаетесь. В воровстве…

— О чем вы, я не вор… — затрясся в судорогах Василий Миронович.

— Пойман, но не вор? — удивился собеседник. И посетовал: — Какие мелкие мужи пошли в наше время: раньше охотились, теперь воруют. Так они еще и убивают… Итак, Василий Миронович, с самого начала и до самого конца: воровство, хищение золота с золотодобывающего предприятия, злоупотребление вашей бандой служебными полномочиями, подробно расскажите, как подготавливали уничтожение группы Менделя, как подставили под убийство невинного человека Андрея Островского. И без общих фраз, дескать, виноваты, убили, воровали. Это мы и без вас знаем. Требуем подробности — во всех деталях. Уверяем, пока вы говорите, пагубная сущность не будет разверзать над вами огнедышащую пасть. Но если вы замолчите или станете юлить, за вашу безопасность уже никто не поручится. Мы не сможем ее удержать. Три-пятнадцать, Василий Миронович, время пошло.

Давили зловредные миазмы, рычал зверь — он все еще был рядом, его дыхание сжигало затылок. Василий Миронович начал говорить — сначала сбивчиво, потом ускорялся, он торопился выговориться. Он говорил минут десять, иногда его заносило, но голос собеседника возвращал в нужное русло. О приписках, о расхищении бюджетных средств, выделяемых на район, о связях с нужными людьми в краевом Министерстве регионального развития, с которым руководство района находится в доле. О пухлых банковских счетах, о двух особняках в окрестностях Выжинска, о подстроенной автомобильной аварии пятилетней давности, в которой погиб заместитель районного прокурора — любитель совать нос в чужие дела…

— Мироныч, заткнись, ты что несешь? — ворочался у соседнего дерева Волынский. — Закрой свою пасть, ублюдок, ты же нам могилу роешь!

Но пружина только раскручивалась, страх не отпускал, принуждал говорить, говорить. Он рассказал о Лариске Луговец, пронюхавшей о краже века на Савельевском месторождении. От нее нужно было избавляться, это же элементарно, так бы поступил любой здравомыслящий человек. Здешний «гаврош», сидящий на крючке, — Борис Парамонов, еще один «сексот» — местный писака Артем Губарь, группа Менделя, так кстати прибывшая в район… Капитан Волынский возражал, мол, почему так сложно? Да, сложно, но никому и в голову не придет, что мишень — одна-единственная баба по фамилии Луговец. И прекрасная возможность подставить под убийство местного лесника Островского…