Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

— Не стоит, лейтенант, сам справлюсь!

Майор чуть ли не бегом пересек пустынную парковку. Брелок, подножка, взревел красавец-внедорожник цвета серого асфальта. Он облегченно перевел дыхание и выехал с парковки. На всякий случай обернулся, осмотрел пространство между сиденьями — не затаился ли злоумышленник? Фонари на улице 18-го партсъезда практически не горели, хотя торчали через каждые сто метров. Он ушел с дороги — Овражными переулками можно быстрее добраться до трассы на Юбилейный, где у майора имелся двухэтажный белокаменный особняк. Помчался вдоль бетонного забора, за которым четверть века назад прекратил свое существование завод металлоизделий. Дорога пустынная, темнота какая-то ненормальная. У перекрестка высился знак «Уступите дорогу», но он не собирался снижать скорость. Ступайте к дьяволу со своими ПДД! И чуть сердце не выскочило, когда на примыкающей дороге вспыхнули фары и серая «жулька» выскочила на перекресток. Ругнувшись по матушке, Рудольф Валентинович ударил по педали. Завизжали тормоза, машина пошла юзом, встала боком на пересечении улиц. И «Жигули» остановились. Он выпрыгнул из машины вне себя от злости — какая-то шантрапа будет мешать его проезду! Окончательно у майора помутился разум. Он бросился вперед, расстегивая кобуру. А из «Жигулей» уже выпрыгивали трое в масках.

— Волынский Рудольф Валентинович? — осведомился металлический голос.

— А вам какое дело?! — Он собрался обнажить табельное оружие, но запястье сжала стальная клешня, пистолет куда-то уплыл.

— Спецназ краевого Следственного управления! — проговорил неприятный голос. — Капитан Фадеев! Гражданин Волынский, вы задержаны по обвинению в организации убийства шести человек в 2004 году! Вам придется проехать с нами!

— Вы охренели?! — взревел майор, но его уже держали под локти, тащили к «Жигулям». — Какое убийство? Я ни в чем не виноват, мне некогда!

— Вам некогда? — с саркастическими нотками осведомился нападавший. — У вас неотложные дела в Лондоне? Полно, Рудольф Валентинович, фигурально выражаясь, мы знаем, что вы сделали прошлым летом. Полезайте в машину!

— Стоять, ни с места! — вопил обезумевший майор. — Покажите документы, предъявите ордер!

— Будут вам, Рудольф Валентинович, и ордер, и документы… — Майору пригнули голову, и он получил чувствительную плюху под ребро, перехватило дыхание. Он плохо помнил, как его утрамбовывали в салон, а потом на голову обрушился удар и он лишился чувств.

— Скотч не забыли? — спросил кто-то.

— Эпиляцию будем делать? — хихикнула женщина, устраиваясь рядом с водителем. — А что, ему будет приятно. Какая гадость! — стащила она с головы шерстяную маску-балаклаву. — Кто сказал, что эта штука поможет сохранить свежесть и упругость кожи?

— Василий Миронович, тут женщина к вам пришла, — растерянно сообщил в переговорное устройство охранник.

— Какая еще женщина? — проворчал взъерошенный мужчина в домашнем халате. Он уже принял душ и хотел пораньше лечь спать, чтобы не терзаться мрачными думами.

— Она говорит, что вы знаете, Василий Миронович, у нее к вам важное дело…

— Черт… Она одна?

— Одна, мы проверили. Отправить ее к чертовой матери, Василий Миронович?

— Подождите! — Мужчина колебался, загуляла взад-вперед квадратная челюсть. — Ладно, пусть пройдет. И не спите там на воротах!

Он отпер бронированную входную дверь, запахнул халат и высунулся наружу. По аллейке уже топали каблучки. В свете мутного плафона над козырьком объявилась молодая женщина в причудливых розовых очках и с «взбаламученной» кучерявой стрижкой. Она была одета в подпоясанный короткий плащ и тащила за ремешок тяжелую сумку. Девушка отдувалась, по губам ее блуждала глуповатая улыбка.

— Господи, Васечка, ну наконец-то! — воскликнула писклявым голоском особа, и у хозяина особняка от изумления расширились глаза. — Васечка, миленький, — забормотала девица, взваливая сумку на крыльцо. — Я рассказала обо всем своему мужу, я ушла из дома и хлопнула дверью! Теперь между нами ничто не стоит, мы можем быть вместе — о боже, как же я счастлива… — И она сделала попытку проникнуть в дом.

— Вы куда? — Василий Миронович загородил проход.

— Васечка, ну как же… — Эта настырная особа была готова пробивать дорогу грудью. — Ты же сам говорил, что я должна уйти от мужа и тогда нас ничто не разлучит. Я пришла к тебе, теперь мы будем жить вместе! Васечка, родной, как же я тебя люблю!

— Василий, что это значит? — прозвучал надменный голос. Василий Миронович подпрыгнул от неожиданности. Подошла супруга, привлеченная шумом, — худая, с распущенными волосами и в аналогичном домашнем халате. Она пытливо созерцала мужа, костлявое лицо покрывала бледность.