Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

— Андрюша, нам конец… — захныкала она.

— Ужас, а ты не накрашена! — Он свалился рядом.

Привстал, чтобы оценить безнадежность ситуации. Впрочем, не такой уж безнадежной она выглядела. Основные силы неприятеля еще не подтянулись, на опушке мерцали двое. А до чернеющей пещеры, живописно обрамленной можжевельником, — тридцать шагов. Если прыжками — то двадцать.

— Пещера по курсу, — проговорил он. — Как начну стрелять — беги, и… будем надеяться, что добежишь. Молиться поздно, девочка, — действуй!

Даша попыталась подвергнуть его гениальный план испепеляющей критике. Но Андрей не вслушивался в ее отрывистые вопли, привстал и рассыпал очередь, опустошив магазин в один присест. Обернулся, а девушки уже и след простыл! Даша неслась, как антилопа, оглашая простреливаемое пространство тоскливым визгом. Под этот «саундтрек» он и покатился за ней — без всяких фигуральностей, как полено, чтобы не сняли шальной очередью.

— Падай! — завопил он, догнав ее.

Девушка упала, когда противник снова начал обстрел. Он выдохнул с облегчением — отличная способность чувствовать пулю, подлетающую к затылку. Андрей полз со скоростью энергичного пешехода, схватил ее за шиворот, поволок к пещере. Позади заминка — боевики перезаряжали. Пока не разразилась трескотня, он втащил Дашу в пролом, который расширился и превратился в полноценную, хотя и малогабаритную, пещеру. Над головой мерцал изъеденный трещинами потолок.

— Жуть, мы в западне, все пропало… — стонала Даша.

— Отнюдь, — возразил Андрей. — Из этого царства гоблинов столько выходов, что глаза разбегаются. Топай вперед, только осторожно. Упрешься в крутой спуск, сползи и жди меня.

Он бросился обратно, занял позицию. «Операция» шла своим чередом. Боевики на опушке размножились, и теперь их стало четверо. Они кому-то звонили, вероятно, испытывали потребность в общении. Скоро соберется вся гвардия и предпримет попытку штурма. Без приказа старшего эти четверо в нору, возможно, и не полезут. Но, черт возьми, не терпелось кому-то, отличиться хотелось. Двое отделились от группы и вприсядку двинулись к горе, не дожидаясь подхода основного войска. Он видел капли пота на их блестящих физиономиях, видел, как дрожат лица, изъеденные страхом. Андрей выбросил отслуживший магазин, вставил новый и ударил, практически не целясь. Из пяти магазинов, что он таскал с собой, осталось три, да и ладно. Боевики рассыпались, покатились обратно, изрыгая проклятья. Боевой дух их явно пострадал. Соратники из леса открыли ответный огонь, пули застучали по скале. Андрей попятился, прилаживая новый магазин, забросил автомат за спину и включил портативный фонарь. Десять метров по хрустящей крошке, пространство пещеры сужалось, как нос корабля. Полутораметровый обрыв с минимальным уклоном — он съехал с горки. В него вцепилось что-то дрожащее, объятое страхом, затрясло, как яблоню.

— Я говорила тебе, что подвержена приступам клаустрофобии? — бормотала Даша.

— По-моему, нет, — отозвался Андрей.

— Самое время сказать…

— Поздно, подруга. Нет, ты можешь выйти наружу, я даже гарантирую, что ты избавишься от своей фобии. Короче, дуй за мной и ничего не бойся. Чего бояться, в туалет ты уже сходила…

— Я не сходила! — жалобно зашептала она. — Я хотела сходить, но упала, защемила ногу. Пока выпуталась, вылупилась из этой грязи — уже и забыла, что хотела…

Андрей схватил ее за руку, чтобы не хвататься за голову, приказал пригнуться и поволок в чрево подземелья. Хорошо хоть фонарь еще работал. Они семенили по лохматой извивающейся норе — такое ощущение, что ее просверливал червяк с острозубой чешуей. Вправо ответвлялся коридор, там можно было встать в полный рост и выстроиться в шеренгу по трое, но это слишком просто, над этим вариантом он еще подумает… Он волок ее дальше, туда, где воздух делался спертым и зловонным, втянул в какую-то щель, предупредив о новом обрыве, поморщился, когда она не вняла… но успел подхватить трепещущую плоть. Как же удобно она помещалась в руках! Он стряхнул с себя наваждение вместе с троекратным «чихом», стащил ее в покатую ямку, заставил пригнуться и затолкал вибрирующее тельце в нишу под стеной. В двенадцать лет он в эту нишу прекрасно помещался, а однажды пролежал в ней битый час, надрываясь от смеха, пока встревоженные приятели метались по соседним коридорам…

— Здесь так тесно… — жаловалась Даша, извиваясь ужом. — Андрей, мы оба здесь не поместимся.

— Лежи! — приказал он. — Я скоро вернусь. Никуда не уходи.