Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

Но если он, человек по натуре не агрессивный, счел теперь возможным вмешаться в дела прокуратуры и суда, что же делают в таком случае агрессивные — тот самый «большой хозяин», властный, деспотичный, из тех, что вцепился в прежние порядки, а новых решительно не признает? Мы этого не знаем, потому что далеко не каждый из работников правоохранительных органов на местах решится громко протестовать, как протестовали Сазонов или Кулик со своими сотрудниками. Да и не всякий прокурор области, не всякий секретарь обкома так защитит правоохранительные органы, как их защитили прокурор области Н. В. Викулин, первый секретарь Брянского обкома А. Ф. Войстроченко. Областная газета «Брянский рабочий» поместила статьи прокурора области и старшего помощника прокурора области М. Д. Гусева, где эти попытки вмешательства были решительно осуждены. По указанию первого секретаря были собраны секретари райкома, перед ними с разъяснением правовых основ, в частности сути и значения Закона о прокуратуре СССР, выступил областной прокурор. В программы школ партийно-хозяйственного актива включены занятия по вопросам права — словом, началась активная ликвидация правовой неграмотности, недопустимой и невозможной для партийных, советских, хозяйственных и административных руководителей любого масштаба и ранга. Обком партии принял решение, где говорится, что в Почепском районе «уровень партийного руководства деятельностью правоохранительных органов не соответствует требованиям дня... первый секретарь райкома КПСС т. Радьков В. Г. заслуживает строгого партийного взыскания, но учитывая, что в этой должности он работает непродолжительное время, ему строго указано...»

Почепский и навлинский инциденты тревожны тем, что не единичны, об этом хорошо знают в Прокуратуре СССР. «Деятельность прокуратуры, как и других правоохранительных органов, — пишет в «Коммунисте» А. М. Рекунков, — осуществляется под неослабным контролем партии, Верховного Совета СССР, внимание, поддержку и помощь которых мы ощущаем постоянно. Однако решения об ответственности конкретных лиц принимаются только на основании закона (выделено мной. — О. Ч.), и всю полноту ответственности за строжайшее соблюдение законности несут правоохранительные органы».

Вмешательство в дела суда и прокуратуры со стороны советских и партийных органов продолжает оставаться явлением тревожным. Недаром Политбюро ЦК КПСС указало на недопустимость любых попыток вмешательства с чьей бы то ни было стороны в расследование и судебное разбирательство конкретных дел.

В. Г Радьков воспринял гласное осуждение своего поступка драматически. Это с непривычки. Да тут он и не одинок: чувствовать себя надежно неприкосновенным и вдруг оказаться на юру, на ветру— для многих это, конечно, будет поначалу ощущением оглушительным. Ничего. Когда критика руководящих лиц войдет в нашу жизнь как равноправная, она уже не будет так болезненно восприниматься. Да и надо же когда-нибудь (и с кого-нибудь) начинать. Первый секретарь Почепского райкома — умный человек и поймет, что столкновение рождено не только особенностями характера прокурора Сазонова, что идет борьба за правовые основы нашей жизни, нарушение которых когда-то дорого обошлось нашей стране и которые надо свято беречь во имя настоящего и будущего.

Это ведь трудная, суровая и долгая работа — выпрямлять человеческое достоинство там, где оно покривилось, восстанавливать, возрождать правосознание там, где оно разрушено.

Если у актера принято спрашивать, какая роль у него самая любимая, то следователю обычно задают вопрос — какое из раскрытых преступлений запомнилось ему больше всего.

Иван Иванович Белов на этот вопрос ответить не может — все расследованные им уголовные дела он помнит досконально, вплоть до фамилий обвиняемых, их биографий и иных чисто технических подробностей. Между прочим, ничего феноменального в этом нет: у многих профессионалов память обладает этим свойством.

Поэтому я взял на себя смелость выбрать наугад рядовое дело.

...В одном из магазинов обнаружили в продаже пульверизаторы, которых там не должно было быть — не поступали. Более или менее правдоподобно объяснить это странное обстоятельство завмаг не сумел. Его позиция была столь же нелепа, сколь и непробиваема — знать не знаю, откуда они взялись, просто чертовщина какая-то. Строго говоря, следователь и не рассчитывал на его откровенность. Ясно, что эти несчастные пульверизаторы где-то похищены, вернее всего, на производстве; и пожелай завмаг заговорить, ему пришлось бы выдавать своих соучастников и бог весть куда это его привело бы.