Обвиняемый МОЦКИС 3. Г., 29 лет, образование высшее, архитектор. Мера пресечения — подписка о невыезде.
— В конце марта, незадолго до того, как все случилось, на улице Антакальнё я случайно встретил Камала и Эркабая на стоянке такси. Я заметил, что Камал чем-то расстроен, Эркабай был, как всегда, невозмутим. Я понял, что с ними что-то произошло, спросил, в чем дело. Камал ответил, что несколько человек, которых я знаю, оскорбили его и теперь он не знает, кто остался ему другом, кто— нет. Моя жена и я всегда относились к Камалу с большим уважением, и он тоже никогда не причинил нам никакого вреда, держался корректно и вежливо. Кроме того, мне было известно, что он согласовал свой приезд в Вильнюс с моей женой, поэтому я предложил ему располагать нами. Камал смягчился, сказал: «В вас я всегда был уверен...» Я спросил, надолго ли он прибыл в Вильнюс. Он ответил, что должен расставить акценты в своих отношениях с людьми, которые повели себя не должным образом. Я поинтересовался также, как продвигается его научная работа, но Камал ответил, что сейчас у него другие заботы, и если мы не отменили своего приглашения, он хотел бы переехать к нам. В конце разговора, когда мы уже ехали в такси, он сказал, что вызвал в Вильнюс своих учеников-каратистов, которые помогут ему рассчитаться с обидчиками.
— Назвал ли Камал тех, кто должен был прибыть?
— Да. Шаншевич Максим, Сильвестров.
— Кого-нибудь еще? Припомните.
— Сабира Жанзакова.
Обвиняемый ШАНШЕВИЧ М. Г.
Продолжение допроса
— Это было вечером, в пятницу. Мать сказала, что меня разыскивал Сильвестров. Отношения у меня в семье в это время были натянутые, мы почти не разговаривали. Я знал, как матери не хочется, чтобы я снова встретился с Сильвестровым, но у нее свои принципы. Она очень гордилась принципиальностью, а я в этом видел еще один способ меня унизить. Поэтому я сразу при ней позвонил Сильвестрову. «Еще несколько минут и ты меня бы не застал, — сказал сен-сей. — Звонил Камал, просит меня и кого-нибудь из ребят срочно прилететь в Вильнюс, у него неприятности. Не знаешь, кто свободен?». «Я полечу, — сказал я, — у нас как раз сегодня стипендия». «Встретимся на аэровокзале через час, только не знаю, как с билетами». «Не беспокойся!..» Я заметил: стоило мне поехать к Камалу или Эркабаю или, скажем, они меня куда-нибудь посылали — всегда в автобусе, в самолете оказывались места, или был продукт, который им требовался. Так было и в этот раз — именно два билета на ближайший рейс! Редкая удача!
— А вам не кажется — то, что вы в Вильнюсе вместо нескольких дней находитесь уже год по вине Камала и Эркабая — это не такая уж удача!
— Я не подумал об этом.
— И впереди...
— Да, не подумал.
— Что вам рассказал Досымбетов в Вильнюсе? Что ему требовалось?
— Надо было проучить нескольких людей, демонстрирующих неуважение к нему и Эркабаю. Он пожалел, что мы приехали только вдвоем, но сказал, что завтра приедет еще и Сабир Жанзаков, который находится на съемках, но все равно приедет к нам.
— Где вы остановились в Вильнюсе?
— Нам предоставили площадь Лорет и Зигмант Моцкисы, у них двухкомнатная квартира в центре. В одной жили они сами, вторую, большую, уступили нам. Вчетвером мы спали на полу в спальных мешках.
— Как Камал предполагал проучить недругов?
— Он поручил мне поехать на другой день на Антакальнё, где жил Уромонас, и потребовать у него долг — сто рублей, которые Эркабай дал ему в Таласе. «Потом,— сказал Камал,— ты должен его ударить».
— Избить?
— Камал сказал «ударить»!
— Как вы себе представляли происходившее? Что это?
— Мне показалось, что Камал устраивал испытание нам, своим ученикам. Хотел знать, может ли он на нас положиться.
— Но ведь вы взрослый человек! А если бы Камал приказал вам избить вашу мать?
— Я верил Камалу. Я считал, что такой приказ он никогда не даст. А потом... Вы слышали о законе добровольного повиновения Учителю?
— Карма послушания?
— Потом то же испытание прошел и Сильвестров, несмотря на то, что он старше нас и ученый, кандидат наук...
— Как вы поступили в отношении Уромонаса?
— Он дал пятьдесят рублей, ста у него не нашлось. Объяснил, что должен Эркабаю именно пятьдесят, после чего я сказал: «Камал приказал тебя ударить...» «Что ж, — ответил Уромонас, — ударь, если тебе от этого будет легче...»
— После этого вы вернулись к Досымбетову?
— Все ему рассказал. В это время вместе с Камалом в комнате находился Сильвестров. Камал приказал: «Поедешь к Уромонасу, возьмешь пятьдесят рублей и ударишь его...»
Читать дальше