Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима

Толстяк поднялся и заговорил на турецком.

Балабан начал переводить.

— В каждую из вас, на то чтобы вас найти, привезти сюда, обеспечить здесь ваше проживание и еду, а также сделать вам рекламу, господин Кылыч-Арслан вложил немалую сумму, — отчетливо произнося каждое слово, говорил администратор. — Обращаю внимание: на каждую из вас уже потрачено — послушайте — двадцать тысяч долларов. Поэтому каждая из вас уже должна господину Кылыч-Арслану эти деньги. Если кто-то их при себе имеет или имеет в банке, то просьба сообщить об этом и заплатить.

— Какие двадцать тысяч долларов? — не поняла Наташка. — Это че он несет?!

— Полный бред! — возмутилась Анжелка.

Начали возмущаться и другие девушки.

— У кого этих денег нет, их надо отработать, — продолжал Балабан.

— Как отработать? Где отработать? — закричали россиянки.

— Отработать здесь. Те, кто согласится, получат карточку от номера и будут принимать клиентов.

— Господи, каких клиентов?! — воскликнула побелевшая от страха Галка-Афелия.

— Клиенты богатые, — продолжал переводить администратор. — Хорошим девушкам платят по сто долларов за сеанс… И двадцать тысяч долларов можно заработать всего лишь за двести дней, а это около семи месяцев. А если получится больше, чем один клиент в день, то отработаете сумму еще быстрее. Можете даже себе заработать, но об этом мы будем договариваться индивидуально с каждой из вас…

Его речь потонула в шквале возмущенных криков.

Катька сорвалась с места и постаралась прорваться к единственному выходу:

— Пустите, сволочи!

Один из охранников с силой ударил громадным кулаком Катьке в живот, девушка застонала, согнулась, упала на пол, поджав ноги.

Двое охранников за волосы потащили ее к сцене, положили на стол, начали стаскивать с нее одежду. Катька, несмотря на жуткую боль в животе, попробовала вырываться, отбивалась руками, ногами. С нее стащили джинсы. Один громила держал за руки, двое других — за ноги. Башкурт встал, неспешно подошел к столу, где с расставленными ногами лежала Катька, расстегнул ширинку, потом достал из брюк презерватив, зубами вскрыл его, надел на член. А потом прислонил свое тело к Катьке и задергался.

Катька завопила. Ей рот и не закрывали, наоборот, чем больше она орала, тем сильнейший ожидался эффект. Уродливый громила кончил, не издав ни звука, только судорожно дернулся всем телом. Затем неспешно снял презерватив и бросил его Катьке в лицо. Башкурт застигнул ширинку, обвел россиянок своим тяжелым взглядом и пошел на свое место за столом на сцене этого зловещего актового зала.

Катька сорвала голос и теперь только тихо стонала, а затем отрубилась.

В зале воцарилась тишина, у всех девушек был шок.

— Кто добровольно согласится — стучите в двери. И двери и стены здесь толстые. И можете не кричать — никто, кроме наших охранников, не услышит. Вы находитесь в подвале, — сообщил Балабан.

Турки, как один, поднялись со своих мест и направились к выходу. Последними вышли из зала громилы-охранники. Когда за ними закрылась дверь и послышался звук запирающегося замка, в зале выключили свет. Россиянки остались в кромешной темноте.

Некоторые бросились за своими мобильниками, но ни одна сеть в этом подвальном помещении не ловила. Телефоны могли пригодиться только как карманные фонарики. Девушки плакали, рыдали, им было жутко.

Катька очнулась через несколько часов. Она сползла со стола и забилась в угол сцены. А ночью, когда ею завладел беспокойный сон, ей приснился Валет, единственный мужчина, который Катьке когда-то понравился. Она умоляла Валета вытащить ее из волчьей западни, куда она попала.

По Кактусовой улице из центра города к пляжам шла парочка экстравагантных девушек. У них на носу сверкали фарообразные солнечные очки, на голове вместо головных уборов красовались хипповские парики: у одной волосы с синим отливом, у второй — с красным. Одеты они были в растянутые рваные майки с вызывающими надписями на английском языке. У одной было написано «51 % angel, 49 % devil», что в русском переводе значит «51 % ангел, 49 % дьявол», у другой «No tit Touching» — «Не трогай мои сиськи». Их бедра облегали обрезанные джинсовые шорты с висящей белой бахромой под самыми ягодицами. На ногах были жаркие для южных стран кроссовки. Девушки явно косили под тинейджеров, у которых тинейджерский возраст уже подходил к концу.

Одна смотрела на карту, другая говорила по навороченной мобиле: