Ирина Лобусова - После боя

— Ты хочешь, чтобы я узнал историю бродяги?

— Возможно. Не знаю… если это будет очень интересная история, возможно, мы сможем ее использовать. И заработаем неплохие деньги.

— Не думаю. Кто заплатит за историю пьяницы из бара?

— Смотря какая история!

— А если мне ничего не удастся узнать?

— Мой Бог, так и будет! Не получится — значит, не получится. Ерунда! Заработаем на чем-то другом.

Я понял, что этот всплеск интереса не был добротой. Это был извечный первобытный инстинкт человека — любопытство. Самое первое и важное из всех человеческих чувств — даже в раю. Любопытство. Так порядочная женщина жадно провожает глазами жалкую уличную проститутку. Так обыватель смотрит на невиданное насекомое. Так подростки жаждут поскорее заняться сексом — чтобы узнать.

В интересе Мела не было доброты. Просто обыкновенное любопытство с процентом меркантильного интереса (заработать можно почти на всем). Особенно в Голливуде, где так ценятся редкие жизненные истории… И тем лучше, чем грязней… Мне вдруг стало тошно. Тошно и отвратительно — не понять, почему.

— Нет. Я не буду интересоваться этим бродягой. Потому, что я не хочу. В мире полно людей. Отбросов — еще больше. Если он заговорит, конечно, я переведу тебе его слова, но ничего специально узнавать не стану!

— ну что ты, и не нужно! Я же просто так рассказал тебе… Мало ли что.

В этот момент в баре начался шум, который сразу привлек наше внимание. Он был вызван тем, что по спортивному каналу старенького телевизора транслировался боксерский матч. Я знал, что за право просмотра боксерских поединков нужно платить телеканалам отдельно (это не входило в общую стоимость ежемесячной платы), размер оплаты определялся популярностью выступающих спортсменов и весовой категорией (за тяжеловесов нужно было платить гораздо больше, чем за средний вес). На этом заканчивалось все, что я знал про профессиональный бокс. Я не платил телеканалам за такие просмотры. Меня не интересовало бешеное мордобитие под рев толпы. Я знал, что боксерские поединки просто обожает большинство моих знакомых женщин — у женщин этот вид спорта вызывал какой-то непонятный мне азарт. Не могу сказать, что я испытывал к нему отвращение. Скорей, безразличие, равнодушие. Просто по большому счету мне было все равно.

Очевидно, владелец бара, так же, как и большинство его клиентов были большими поклонниками бокса. Я вспомнил про рекламу, которую слышал по радио в машине утром: про крупный поединок, который должны были транслировать именно сегодня. Но мне было настолько безразлично, что, когда я вошел в бар, то бросил лишь беглый взгляд в телевизор и, увидев трансляцию боксерского матча, больше уже не смотрел на экран. Шум раздался в тот момент, когда матч, очевидно, шел к своему завершению. И в ожидании нокаута зрители громко выражали свои эмоции. Я все-таки бросил быстрый взгляд на экран. Там два блондина нордического типа (один в красный трусах, другой — в черных) колотили друг друга по морде, шатаясь оба разом. Я понял, что долгожданного нокаута не последовало, и вопли зрителей были негодованием на результат неудачного удара. Русский бродяга оторвался от стакана и внимательно уставился на экран.

— Ты любишь бокс, Мел?

— Терпеть не могу! Но мои жена и дочь от него в восторге. Сейчас, наверное, сидят возле экрана. В последнее время я называю этот спорт женским-потому, что когда двое мужиков колотят друг друга, женщин от экрана не оторвать.

Я засмеялся, потому, что думал точно так же, хотя и не был женат, но в тот момент произошло настолько странное событие, что от разговора и экранов оторвался не только я один.

Раздался голос — хриплый, но в то же время очень громкий, сказавший внятно по-русски:

— Идиоты! Ничего не могут понять!

Я обомлел. Услышать русскую речь здесь, в самом сердце Южной Калифорнии, было настолько необычно, что все мои эмоции разом растворились в огромном удивлении, от которого я уже немного отвык. Потом я понял, что этот русский текст — связная, внятная речь русского бродяги (того самого русского бродяги!), наблюдавшего за боксерским поединком. Через несколько минут голос раздался снова:

— Красный никогда не выйдет вперед даже по очкам, хотя у него потрясающая техника! Только скорость немного хромает, и еще блоки правой… Он через минуту может уложить черного — но не сделает это… Но победу, хоть и лучший, не получит никогда! Я это знаю.

Я энергично принялся переводить Мелу смысл его слов, когда понял, что бой окончен. А, обернувшись, увидел (и это было вторым моим огромным удивлением за тот вечер), как судья поднимает руку боксера в черном, что означало присужденную победу. Скорей всего, по очкам… Когда я обернулся к стойке бара, бродяги уже не было. Там, где он сидел, остался лишь пустой грязный стакан.