Сергей Ковальчук - Новая версия

— Слышь, адвокат, — тихо сказал Стручков, — мне пожизненное ломится за организацию убийств. Они изъяли у меня телефон, с которого я звонил тебе, и пробивают его на предмет того, не с него ли был подорван Мыльников…

— А ты что, подрывал его с этого телефона? — в очередной раз удивившись людской тупости, поинтересовался адвокат.

— Ну да, с него, — ответил Андрей.

Какое-то время в мозгах Маковского царил сумбур. Он образовался от страха. Стоит Паяльнику дать на него показания, и все, ему самому могут дать пожизненное. Хотя нет, у нас мужчин старше шестидесяти на пыж не сажают, дают двадцать пять лет, что для него одно и то же. Сейчас следствие узнает, что подрыв Мыльникова и его охранников было организовано ими, потом Паяльник расколется, что они организовали убийство Минка… И тогда все, сливай воду. А то, что его «сольет» этот сидящий перед ним упырь, у Александра Яковлевича сомнений не было. И, словно в подтверждение этого, Стручков продолжил:

— Слушай сюда. Я пыжиком стать не хочу и поэтому, если ты меня отсюда не вытащишь, я дам им полный расклад по всем нашим делам и сдам тебя, как стеклотару. Ты меня понял?

— Понял, — спокойно ответил Маковский. Он уже принял решение, и теперь его только оставалось воплотить в жизнь. — А теперь послушай меня ты. Сегодня к тебе в камеру подселят Степана Минка. Ночью ты его задушишь, после чего постучишь в дверь. Надзирателем будет мой человек, дежурный помощник тоже. Они выведут тебя из ИВС, и ты исчезнешь. Ляжешь на дно и не будешь отсвечивать. Месяца через три, когда страсти поулягутся, найдешь меня и получишь за это свой гонорар. Полмиллиона. Понял?

— Понял, только полляма — это мало. Ты же, если я тебя сдам, лишишься всего!

— Хорошо, пусть будет миллион.

— Миллион и документы для того, чтобы я мог выехать за границу.

— Договорились…

После допроса Паяльника Маковский вышел из здания ОВД, в котором находился изолятор временного содержания. Ему нужно было срочно встретиться с Безруковым. Ситуация грозила выйти из-под контроля. От следователя Александру Яковлевичу стало известно, что прошедшей ночью в Ростове был взят киллер, застреливший Федора Минка. Кроме того, не сегодня-завтра следствие узнает, с чьего телефона был подорван Мыльников. Они подозревают Стручкова, которого «срисовали» камеры в ресторане «Орехов» и опознали две официантки. От Паяльника нужно немедленно избавляться…

Они встретились в его машине на том же месте, что и в прошлый раз.

— Макс, слушай меня внимательно, — едва рядом с ним на переднее пассажирское сиденье сел опер, сказал Александр Яковлевич. — Сегодня нужно сделать так, чтобы Минк оказался в одной камере со Стручковым. Ночью он задушит Минка, после чего его надо будет убрать. Сделаешь? — Маковский буравил его взглядом.

— Триста штук и без всякой торговли, иначе я пас, и никакие Ваши угрозы не помогут, — с железными нотками в голосе твердо ответил оперативник. — Кстати, Минк уже под стражей, где вторая половина моего гонорара?

Маковский достал прочный полиэтиленовый пакет, в котором лежало двести тысяч долларов, и передал Безрукову.

— Здесь двести. Сто за Минка и сто — предоплата за Паяльника. И не торгуйся, ты меня знаешь, я не обману, просто нет сейчас времени доставать наличку.

— Окей, — по-деловому ответил мент. — Завтра на этом же месте в девятнадцать ноль-ноль жду Вас с оставшимися деньгами. О ЧП в изоляторе Вы, я думаю, узнаете и без меня.

Не прощаясь, он вылез из машины, и сев в свой черный «Лендкрузер», плавно влился в автомобильный поток. Он не заметил, как так же плавно в этот поток влилась неприметная «Шкода» оперативно-поискового бюро, с сотрудниками, осуществлявшими за ним наружное наблюдение.

Два часа назад, перед уходом со службы, начальник изолятора временного содержания вызвал его к себе. Николай Антонович без обиняков предложил ему совершить должностное преступление. Сегодня ночью он должен поместить задержанного Минка в одну камеру с задержанным Стручковым. Можно было бы подумать, что в этом такого особенного, ведь формально оба этих подозреваемых по одному делу не проходили. Но нет. Дело в том, что Стручков уже был осужден и отбывал срок в колонии строгого режима за убийство, тогда как Минк являлся первоходом. И хотя подобные нарушения не считались какими-то особенно вопиющими, такие маневры со стороны дежурного по ИВС нарушали не только правила внутреннего распорядка, но и закон. Особенно, если в результате, оба сидельца оказывались в морге. А именно так и должно было случиться этой ночью, в его, капитана Наполова, дежурство.