Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

А значит, она знала Романа.

Мертвая Афа знала мертвого Романа.

И не только как художественного руководителя «Лиллаби»! Афа была джусером и работала на электричках. На электричке.

Возможно, на той самой электричке, билет на которую валялся у Романа в портмоне.

И две смерти близких ей людей, поплутав немного во тьме Лениного тела, неожиданно слились воедино. А слившись и исполнив пропитанное горечью фуэте, шепнули Лене на ухо: таких совпадений не бывает…

…Вот уже несколько минут Бычье Сердце тупо стоял перед обитой войлоком дверью под номером 17. К этой двери его привел номер на визитке Владимира Евгеньевича Неплоха с интимной припиской «дом», Установить адрес по номеру телефона не составило особого труда, но абсурд ситуации заключался в том, что этот адрес оказался хорошо знаком майору. Более того, совсем недавно он посетил вышеозначенный дом. И не просто из праздного любопытства, а по делу.

По делу Романа Валевского.

Покойный Рома-балерун оказался соседом исчезнувшего В. Е. Неплоха, одно время проживавшего несколькими этажами ниже.

Это было слишком.

Это было откровенным вызовом ему, майору Сиверсу, привыкшему топтаться вокруг одной-единственной, иногда призрачной версии. И цепко держать одну-единственную, иногда готовую расползтись под руками нить. Теперь же нитей оказалось несколько. И не нитей даже, а пеньковых веревок, на которых Бычье Сердце готов был не только повеситься сам, но и вздернуть всех остальных, включая извращенца Лу Мартина, принесшего в клюве имя Неплоха.

Но для начала нужно было узнать, кто же скрывается за дверью таинственной квартиры номер 17. И почему ее обитатели не хватились Владимира Евгеньевича и даже не подали заявления в соответствующие инстанции.

А то, что за дверью кипела неведомая Бычьему Сердцу жизнь, даже догадываться не пришлось. Сквозь войлок проникали удушающе-резкие звуки скрипки. Какая-то тварь усиленно, с каким-то тупым ученическим наслаждением рвала струны. Именно тварь, именно: тех, кто пиликал на скрипулечках всякое дерьмо, начиная от гамм и заканчивая «Чардашем» Ференца Листа, Бычье Сердце априори причислял к тварям — таково было тяжелое наследие мудрого папы, признающего только баян.

Пора прекращать эту пытку для нежных милицейских ушей.

И Бычье Сердце, прокашлявшись, громыхнул в дверь кулаком: звонка на монолитной поверхности двери и в окрестностях не просматривалось. Стучать пришлось долго: сначала одним кулаком, затем двумя, затем — в ход пошли ноги.

И — о слава яйцам святых и мучеников — пытка рвущими кожу звуками прекратилась.

В наступившей тишине Бычье Сердце услышал шаги. Шаги приблизились к двери и замерли. Замер и майор.

Но то, что он услышал спустя секунду, заставило его оторопеть.

— Пошли вон! — раздался из-за двери нежный женский голос.

— Не понял, — сказал Бычье Сердце сразу же истончившимся басом. — Вы кому это?

— Вам.

— Это еще почему?

— Потому, — отрезал голос. — Играл, играет и будет играть. А кому не нравится, пусть заткнет уши и не слушает. Как же вы достали, ей-богу!.. И вообще, я сама могу на вас ментов натравить! Тоже мне!..

— Да играйте себе на здоровье, — покривил душой Бычье Сердце.

— Да? — удивился голос.

— Угу… Я совсем по другому поводу.

— По какому же?

— Нужно поговорить.

— С кем?

— С вами. Если вы хозяйка квартиры.

— А вы кто?

— Майор Сивере. Уголовный розыск.

— Только этого нам не хватало… И что же вам нужно, майор-Сиверс-уголовный-розыск?

— Да вы откройте, дамочка!

— Дамочка… Ну надо же…

Очевидно, сам того не желая, он задел лучшие чувства голоса из-за двери, и спустя несколько секунд она распахнулась настежь. И Бычье Сердце оторопел. Перед ним стояло воздушное созданье, над которым трудилось не одно поколение художников и поэтов, продукт поднаторевшего за тысячи лет естественного отбора и гордость селекционеров. И Бычье Сердце со всей очевидностью понял, что такое существо вряд ли могло произойти от душного соития примитивных, как соха, мужчины и женщины, скорее от легкого, как бриз, союза морской пены, нежнейших лепестков и пернатых птичьих следов на песке.

— Значит, дамочка, — весело произнесло созданье, снизу вверх глядя на Сиверса.

— Антон, — севшим голосом произнес Бычье Сердце совсем уж глупую фразу.

И сиверсовские флюиды, обычно нахрапистые и шустрые, впав в кататонический ступор, вдруг отказались его поддержать: они не хотели ничего — ни нового одеколона, ни новой безопасной бритвы, ни перемены носков. Разве что перемены участи. Флюиды жаждали перемены участи для своего хозяина, они молча, но вполне красноречиво намекали на алтарь, тихое «да», музыку сфер и благословенное обручальное кольцо на безымянном пальце.