Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

Пашка боялся. По-детски, безоглядно боялся. Впрочем, он и был ребенком, вот черт, одиннадцатилетним мальчишкой, которому по возрасту положены всяческие мальчишеские страхи. И демон-надомник Василий Печенкин — не самый последний из них. Во всяком случае, легко объяснимый.

Лена протянула руку и легонько погладила сразу же присмиревшего Пашку по щеке.

— Не бойся, — сказала она. — , Не бойся. Все будет хорошо.

Ее слова произвели странное впечатление на мальчишку: слезы, готовые брызнуть из глаз, брызнули. Но это были слезы негодования и ослепительной ярости.

— Я боюсь?! — взвился Пашка. — Я боюсь?! Да ничегошеньки я не боюсь. Вот еще!.. Поехали…

…Через двадцать минут они уже катили по улице Дюма: именно здесь, если верить Пашке, и проживал опереточный злодей Печенкин. Легкомысленно-французистое название улицы так и не смогло отвлечь Лену от довольно неприятных переживаний. Во-первых, сам Печенкин: до сих пор непонятно, как строить разговор с проклятым забулдыгой. И какими клещами вытаскивать у тщедушного барыги краденые вещи. Во-вторых — Пашка. Даже пропивший последние мозги алконавт Печенкин легко свяжет ее появление с мальчишкой, и Пашке может не поздоровиться… С другой стороны, она сама вступила в близкий контакт с пьянчугой в забегаловке «Лето», она сразу же признала одеколон и вела себя вполне адекватно, не прибегая к свидетельствам мальчика. А узнать адрес Печенкина она легко могла бы и в забегаловке. Построение довольно хлипкое, но ничего другого Лене на ум не пришло. А что касается предстоящей беседы, то здесь придется положиться на наитие. И импровизировать на ходу, ведь не зря же она столько времени проболталась в дурацкой «школьной антрепризе»!..

Успокоив себя подобными выкладками, Лена оставила Пашку в машине и, чтобы хоть как-то успокоить его, всучила собственный рюкзак: присмотри, мол, Павел.

Расчет оказался верным — Пашка моментально обхватил кожаную драгоценность обеими руками, коротко сопнул и затих.

А Лена направилась к печенкинскому дому.

Первое, что она увидела, без всякого почтения распахнув слегка покосившуюся, но все еще крепкую калитку, оказалось кряжистой старой яблоней. А второе — сам Печенкин, на яблоне восседавший. Глаза Печенкина были прикрыты, и он довольно громко мурлыкал себе под нос что-то похожее на «пора-по-барам, пора-по-барам…».

Зрелище было столь феерическим, чтобы не сказать — сюрреалистическим, что Лена на секунду лишилась дара речи.

— Эй! — негромко позвала она спустя эту самую контрольную секунду. — Эй!..

Никакого ответа.

После этого ей ничего не оставалось, как подойти к яблоне вплотную и, ухватившись за ствол, потрясти его. Произведенные Леной действия имели неожиданный эффект: «пора-по-барам…» неожиданно прервалось, и после непродолжительного затишья вдруг раздался трубный глас:

— Да пошла ты, сука! Ты еще мне будешь указывать!!! Мне, герою-чернобыльцу! Ты где была, когда я там геройствовал, я у тебя спрашиваю?! Где?!

— Послушайте, — Лена наконец-то отлепилась от ствола и задрала голову вверх. — Послушайте, мне нужно с вами поговорить…

— Да о чем мне с тобой говорить?! — продолжал кликушествовать Печенкин. — Уж наговорились за столько-то лет! С души воротит!.. Ты мне, мать твою, не указ…

— Послушайте…

Ее последующее жалкое лепетанье потонуло в лавине сомнительного качества ругательств, куцей матерщины и трусливых угроз. Судя по неослабевающему накалу страстей, глотка у Василия Печенкина была луженая, так что показательные выступления имели шанс затянуться надолго. И тогда Лена решила действовать. Как раз в духе незабвенного мэтра Гавриила Леонтьевича Маслобойщикова. Его первая заповедь гласила: ошеломи зрителя. За ней следовала вторая: сбей зрителя с ног. Картину же театрального мира венчала третья: добей лежачего.

Покрутив головой в поисках реквизита, Лена тотчас же наткнулась на яблоки, засевшие в плотной листве — как раз на расстоянии вытянутой руки. Яблоки были качественными: тугими, уже налитыми и весьма внушительных размеров. Пожалуй, они способны ошеломить. И даже сбить с ног.

Если уж не самого Печенкина, то, во всяком случае, его худую бесплотную задницу.

Сорвав пару штук, Лена безошибочно выхватила из листвы искомое, тщательно прицелилась и пульнула плодом вверх. Потом наступила очередь второго малокалиберного снаряда. Печенкин громко ойкнул, потом взвыл и затих, из чего Лена сделала вывод, что снаряды легли точно в цель.