Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

Вовремя вспомнив подходящую поговорку, он уложил ствол в спортивную сумку и старательно запечатал тайник. Обычно он не прибегал к таким жестким средствам защиты, как мины-ловушки, ограничиваясь укладкой поперек щели между досками неприметного тоненького волоска — контрольки, как это называется на жаргоне шпионов и оперативников. Но обстановка диктовала иные правила игры, и перед тем, как опустить на место последнюю доску, Глеб привязал к вбитому в ее изнаночную сторону гвоздю прочную леску. Второй конец лески был привязан к кольцу предохранительной чеки осколочной гранаты. Зная о существовании ловушки, ее ничего не стоило обезвредить, но торопыга, беспечно поднявший конец доски больше чем на пять сантиметров, рисковал получить крайне неприятный сюрприз. Бетонное перекрытие должно было без проблем выдержать удар, и понесенный соседями по подъезду ущерб обещал стать исключительно материальным, и притом не слишком крупным. Зато неизбежный в подобных случаях широкий общественный резонанс послужил бы Глебу сигналом, что одна из его конспиративных лежек рассекречена, и появляться там не стоит — ныне, и присно, и во веки веков, аминь.

Седлая во дворе мотоцикл, Сиверов, как наяву, видел перед собой не сухой асфальт проезда, а широко разведенные зубастые челюсти огромного капкана, который поджидал его впереди. Банка рыбных консервов — та самая, с сомнительным сроком годности — лежала в сумке бок о бок с пистолетом, обернутая тряпицей, чтобы не брякала. Глеб не знал, сколько времени потребуется на изучение устройства приготовленной для него ловушки, и сколько этого времени будет впустую потрачено на ожидание. А что может быть глупее и нелепее, чем, сидя в засаде, выдать себя голодным урчанием в животе?

Он подозревал, что слишком долго ждать не придется. Судя по раздававшимся в трубке посторонним шумам, Полынин говорил с ним из машины, а периодичность, с которой поступили его звонки, наводила на мысль, что идея «помочь» Глебу избавиться от тела генерала МВД Васильева пришла майору в голову спонтанно. Спора нет, это был недурной способ покончить с делами одним махом — так сказать, убить одним выстрелом двух зайцев. Вероятно, эта погибельная мыслишка показалась майору гениальным озарением, и он, как истинный любитель импровизаций, стал действовать по наитию, не откладывая дела в долгий ящик.

Что ж, подумал Глеб, запуская двигатель, — так тому и быть. Импровизировать любят многие, но стать истинным мастером импровизации удается далеко не каждому. И, если давшего петуха саксофониста могут просто освистать, то в оперативной работе платить за неудачные импровизации приходится куда дороже. В некотором роде Глеб был даже рад тому, с какой поспешностью небритый «куратор» стремился во что бы то ни стало уже сегодня произвести окончательный расчет: тянуть и впрямь не имело смысла.

Утренний час пик еще далеко не кончился. Глеб гнал мотоцикл во весь дух, радуясь каждой пробке, мимо которой проезжал: в одной из них вполне могли застрять Полынин с напарником. Чем эта парочка занята в данный момент, он, разумеется, не знал, но чувствовал, что спешка в данном случае будет не лишней.

Предчувствие его не обмануло, хотя, подъехав к расположенному за поворотом на тридцать седьмом километре Ленинградского шоссе заброшенному песчаному карьеру и обнаружив, что тот пуст, Глеб испытал некоторое разочарование. Но долго расстраиваться было некогда. Съехав с ухабистого проселка на заросшую пустозельем обочину, он спешился, скатил мотоцикл в случившуюся поблизости неглубокую ложбинку, уложил на бок и старательно замаскировал стеблями прошлогоднего бурьяна и ветками, срезанными с разросшегося поблизости калинового куста. Калина уже собралась зацвести, и Глеб порадовался тому, что набухшие, готовые лопнуть крошечные бутоны еще не распустились. Белеющая в бурьяне груда цветущих веток послужила бы не столько маскировкой, сколько своеобразным указателем: глядите, тут что-то спрятано!

Он выбрал позицию на краю песчаного обрыва, метрах в пятидесяти справа от ведущей к карьеру малоезжей проселочной дороги и залег, неотличимо слившись с бугристой, заросшей полевыми травами и бурьяном местностью. Аппетит снова куда-то пропал, и Глеб пожалел, что притащил с собой консервы: на работе ему, как правило, было не до еды, и видавший разные виды организм давно к этому привык, послушно помалкивая в тряпочку о своих насущных потребностях всякий раз, когда Слепой отправлялся на задание. Впрочем, вполне возможно, организму не понравился вид припасенной для него консервной банки, и он решил потерпеть: береженого, как известно, Бог бережет.