Павел Вежинов - Оговор

Он долго расхаживал по кабинету. Потом обернулся и несколько небрежно спросил:

— Ты узнал что-нибудь от старых дев?

В глазах Ралчева загорелся лукавый огонек.

— Думаю, что кое до чего докопался.

Димов заметно оживился.

— Что же ты молчишь?

— По сравнению с твоими новостями, мои — ме лочь.

— Ладно, рассказывай.

Ралчев вынул свою тоненькую записную книжку…

На следующее утро, ровно в девять часов, юрист Генов вошел в кабинет инспектора. Он был гладко выбрит, спокоен, в прекрасном костюме. Только в больших голубых глазах таилась тревога.

Эта тревога все нарастала, хотя он старательно скрывал ее. Димов сидел за письменным столом с недружелюбным и строгим лицом. За маленьким столиком, придвинутым к письменному, устроился Ралчев.

— Садитесь! — сухо бросил инспектор. — Предупреждаю вас, Генов, что на этот раз ваше положение весьма серьезно. Любая ложь, любое недоразумение могут иметь фатальные последствия для вас.

Его тон был необычайно суровым и категоричным.

— Не надо таких предупреждений!

— Я хочу, чтобы вы ответили ясно и откровенно, что вынудило вас так спешно продать машину?

Генов побледнел. Он с усилием произнес:

— Моему брату крайне были нужны деньги.

— Предупреждаю, Генов, что если это окажется ложью, то я буду вынужден задержать вас. В связи с тяжким подозрением.

— Протестую, товарищ инспектор. Вы не имеете права…

— Да, я буду иметь в виду ваш протест. Но после того, как вы скажете мне правду.

Генов словно уменьшился, притих.

— Я сказал правду. Деньги в самом деле были нужны моему брату. Он материально ответственное лицо и совершил несколько… ошибочных операций. Поэтому задолжал кассе значительную сумму.

— Какую именно?

— Восемь тысяч. Две тысячи у меня лежали на сберкнижке, две тысячи я занял у друзей. А четыре тысячи получил за машину.

— Ладно. Но сначала вы попросили эти четыре тысячи у покойной?

Генов побледнел.

— Да, попросил! — с болью ответил он.

— Расскажите подробно.

— Я прямо сказал ей, зачем они мне нужны. Мы были очень близки, ничего не скрывали друг от друга.

— Где это было?

— В «Боянско ханче», когда мы обедали. Она сказала, что у нее нет наличных денег. Все, что они скопили, ушло на кооперативную квартиру для дочери. Но ей оставили на сохранение две тысячи долларов, которые предстояло вернуть их владельцу не скоро… Она спросила, выручат ли меня доллары. Сами понимаете, у меня не было иного выхода. Конечно, перевести в левы две тысячи долларов трудно, однако возможно.

— Что произошло дальше?

— Мы договорились, что она пойдет домой за долларами, а в пять часов мы встретимся, и она мне даст деньги. Но, как я уже говорил, она не пришла. Я был очень удивлен. Честно говоря, сначала я предположил, что она раздумала, и ей стало неудобно передо мной. Я подождал около часа и уехал. На следующий день мне пришлось продать машину.

— Такова ваша версия! — сказал Димов. — И я с удовольствием поверил бы в нее, если бы у вас имелись хоть какие-то доказательства. Но вы юрист и понимаете, что ваше пребывание в кондитерской не является алиби.

— А зачем мне алиби? — спросил Генов с еле уловимой злобой.

— Затем, что может быть и другая версия… Более правдоподобная.

— Интересно послушать.

Его голос зазвучал неожиданно спокойно, даже иронично.

— Версия весьма проста. Вы прекрасно знали, что у покойной есть шкатулка с драгоценностями. Именно драгоценностями, потому что доллары были лишь незначительной частью этого богатства. Вы завлекли Радеву к ней домой. И так как она отказалась дать вам деньги, которые, в сущности, ей не принадлежали, то вы убили ее.

— Очень интересно! — холодно произнес Генов. — Зачем же после этого я продал свою машину?

— А я не сказал, что вы добрались до шкатулки. Вы сами расскажете, что произошло дальше.

— Да! И поскольку вы любите версии, то я приведу вам еще одну, которая прозвучит куда достовернее.

— Прошу вас! — учтиво сказал Димов.

— Тони идет домой за деньгами. В это время неожиданно возвращается ее муж. И видит, что она посягает на то, как вы выразились, богатство, которое он, возможно, уже считал своим. Разражается скандал, в котором сплетаются алчность и ревность. И он убивает жену…

— Да, интересная гипотеза! — с иронией произнес Димов. — И я бы принял ее. Но дело в том, что у Стефана Радева есть алиби. Установленное судом к тому же. С трех до пяти часов Радев находился на работе.