Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Гарисов, подымаясь с кровати, не смог поймать быстро уползающего ребенка, но все-таки ему удалось зацепиться двумя пальцами сзади за её футболочку. Элиза упала в проеме дверей на пол и громко закричала. Гарисов, встав с кровати, быстро прижал ее к своим ногам левой рукой, а свою ладонь правой руки, одетой в черную перчатку, приложил к маленькому ротику и носику девочки. Элиза билась своими ножками об пол, махала ручонками, но цепкие руки Гарисова продолжали творить самое бесчеловечное убийство — убийство ребенка. Элиза резко перестала биться. Руки ее и ноги повисли как плети. Гарисов швырнул девочку на кровать и сказал:

— Вот так надо!

Элиза лежала на левой стороне кровати, ближе к окну, лицом вниз. Волосы веером распушились вокруг ее головы.

— Ты все забрал? — снова заговорил Гарисов, обращаясь к стоящему, как столб, Мормурадову.

— Да.

— Иди, готовь француза и облей его чем-нибудь.

— Чем?

— Чем хочешь, найди одеколон, бумагу, а как разгорится, прикрой неплотно дверь и зайдешь сюда. Я сразу подожгу здесь.

— А Ольгу? — спросил Мормурадов.

— Перед поджогом Ольгу из ванной принесем сюда на кровать.

У Мормурадова зазвонил телефон, на дисплей высветилось:

«Вахоб». Это звонил Турдыев. Он нажал кнопку и ответил:

— Да, слушаю!

Не здороваясь, Турдыев ему сказал:

— Я на месте! Давайте побыстрей, тут у метро уже третья «гаишка» прошла. Что-то неспокойно? Сегодня понедельник, Москва проснулась рано.

— Хорошо, выходим, жди, — так же по-узбекски ответил Мормурадов.

— Ну, что там? — спросил Гарисов.

— Вахоб сказал, что надо побыстрей сматываться, а то менты разъезжают. Понедельник сегодня.

— Твою мать! — выругался Гарисов, — ладно иди, поджигай.

Гарисов сделал два очага пожара в спальне, один между кроватью и окном у тумбочки, в расчете на то, что деревянная прикроватная тумбочка быстро возьмется огнем, второй у комода с телевизором. Набросав в кучу журналы, книги, все, что попадалось под руку, он облил все это французскими духами из разбитого флакона о флакон. Два очага начали дымить. Гарисов, почуяв неприятный запах гари, вышел из спальни и прикрыл за собой дверь, оставляя умирать чуть позже ожившего ребенка. Гарисов не боялся, что Ольга останется вне очагов пожара. Он знал, что не оставил на ее теле никаких улик. Насиловал он ее в презервативах, а вот дурной Мормурадов может влипнуть, мало ли что случится. Да и некогда ее перетаскивать, надо еще газ включить.

Мормурадов, поджигая бумагу и белье, глотнул едкий запах дыма и сразу вышел из кабинета, где остался лежать человек, который так надеялся на гостеприимство Москвы, на то, что считал некой защищенностью, живя в самом ее сердце, да еще в десяти метрах от хорошо охраняемого здания Управы Президента России.

— Все, Хуршид, уходим вниз. Я задержусь, газ открою.

— У меня рюкзак наверху.

— Ты что?

— Сколько у меня времени?

— Минут десять есть.

— Я в квартиру, а ты включишь газ и сразу иди к метро, я догоню. Вместе нам нельзя, — выходя из квартиры, сказал Мормурадов.

Гарисов подошел к газовой плите и начал включать все ручки на панели управления, но газ не шел. Он, увидев кнопку справа, стал давить на нее, но газ не шел. Потом он вспомнил, что уже имел дело с подобной плитой в одном из коттеджей, где как-то работал. Он стал крутить и нажимать одну из ручек включения газа на камфорку. Фыркнуло голубое пламя, но это был не газ, это было пламя. От такого включения толку было мало. Раздумывая, раздосадованный преступник боковым зрением увидел, как из кабинета вырываются бело-черные клубки дыма. Оставив свои попытки нереализованными, не выключая камфорки, Гарисов схватил лежащую у стола свою сумку с награбленным и поспешил выйти из квартиры, прикрыв за собой дверь. По замыслу, дверь надо было закрыть на ключ. Однако ключа в кармане не оказалось, и Гарисов опрометью побежал вниз от всего того, что, казалось, было не явью, а сном. Он вышел из подъезда, повернул налево и через десять метров свернул во двор, где, не оглядываясь, вытащил свои перчатки и бросил их в мусорный ящик. Через минуту он уже сел в машину Турдыева. Еще через девять минут прибежал Мормурадов и сел в машину. Пособник Вахоб Турдыев, включая левый поворот, отъезжал от метро «Маяковская», увозя в своей краденной ранее машине жесточайших преступников, зверски расправившихся с целой семьей в начавшейся после Пасхи Христовой неделе.

Если очаг пожара в кабинете Тьерри разгорался быстро и заполнял дымом все помещение, то в спальне он только начинал разгораться.