Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

До того обидно было вспоминать Людмиле об этом поступке Ольгиной подруги, что если бы не сон Артема, то у Людмилы нет ни малейшего желания думать о Наталье Добряшиной.

— Господь рассудит сам. Одно неизбежно, что все это аукнется ей.

Когда приезжала Анна из Хабаровска, сестра Артема, то она сказала:

— В чьем-то поколении кто-то сильно нагрешил, и вот теперь мы за это страдаем.

Пытались они с Артемом рассуждать на эту тему. Но не может никак Артем с этим согласиться. «Ерунда это все», — так он об этом говорил.

Людмила же, склоняясь к мнению Анны, все думала, кто же так сильно согрешил в ее роду, что разгневал Бога на такую кару? Может быть, Артем прав. Он и о душах свое имеет мнение. В его понятии душа у человека есть, когда он живет, а умрет, так его душа просто улетает и все. Однако сам он постоянно просит, говорит с Олей, Лизочкой, Тьерри, что-то просит о помощи, просит прощения. Полное противоречие. Прощение просит за то, что он живет, а они нет.

Людмила на миг представила, что Артем вдруг умирает, и не без оснований. После инфаркта у него вид, конечно, не такой, как был раньше. Он постарел значительно, сильно поредела его шевелюра, под глазами появились мешки, стал очень раздражительным и мог вспыхнуть от малейшей «искорки». Нервы его на пределе. Если он вдруг умрет, что же я буду тогда делать? Она представила бледного Артема в гробу, и ей стало так холодно и жутко, что захотелось зажечь свет, чтобы вылетели эти горькие мысли из ее головы. Нет, так не должно быть. Она просто не переживет. После гибели Оли Артем даже если и умрет, то это все равно будет не такая потеря. Так она думала потому, что Артем жив и здоров.

Ночь. Начало развязки.

После 10 октября, с новыми показаниями Гарисова на месте преступления, еще более подробней вырисовывалась картина убийства семьи Карделли. Артем просматривал эти показания и удивлялся, насколько точно Гарисов знает расстановку предметов и вещей на тот момент в квартире.

— В ванной было три полотенца. Одно белое, другое серое, а третье розовое. Вот тут стоял этот стул, на столе была бутылка вина, две рюмки, три кофейные чашечки, бутылка казахского коньяка, в вазе были золотые украшения, — говорил, указывая рукой на стол и подробно их, описывая, Гарисов.

А когда на манекене он показывал, как Мормурадов вязал узлы из свернутых кусков от простыни, то так вязать мог только обладатель определенных навыков завязывания узлов. Когда после показанного удушения француза Тьерри следователь Кремнев попросил еще раз показать, как Мормурадов сделал петлю, как накинул ее на шею, как привязал ее к рукам, завязанным за спиной француза, то было ясно: так делал не Мормурадов, так делал он сам, сам Гарисов. Повторить это мог только тот, кто проводил эти манипуляции не раз и не два сам. Значит, Тьерри в ванной после того, как Мормурадов нанес ему три удара по голове, продолжал сопротивляться, стараясь подняться. Возмущенный Гарисов набросил ему на шею скрученную петлю из матерчатой ленты от простыни, а ее конец привязал к связанным рукам за спиной, которые он же связал перед этим. Чем больше Тьерри пытался подняться с живота, тем сильней он напрягал свои руки, и они затягивали петлю у него на шее. Кровь залила ему все лицо и шею, но вскоре его тело обмякло, и он задыхался на глазах убийц. Гарисов нервничал и вдруг набросил новую веревку вокруг шеи Тьерри. Один конец он сунул в руки Мормурадову, и они с силой сдавили горло умирающему человеку. Через минуту сердце скромного и очень порядочного семьянина, французского гражданина, перестало биться.

Потом они изъяли из брюк Тьерри ключ от квартиры Карделли, взяли с собой нож из кухни, взяли такие же скрученные заранее ленты от простыни и стали тихонько спускаться вниз на третий этаж.

Гарисов вставил ключ и открыл дверь, Мормурадов метнулся в гостиную и увидел на диване перед телевизором, сидящую после душа Ольгу.

Оля вначале ничего не поняла, она знала этого человека, у которого в руках был нож.

— Что вам здесь надо? Где мой муж? — вскрикнула Ольга.

Когда Мормурадов схватил ее за горло и приставил нож, то Оля прошептала:

— Папа, папочка, помоги, здесь убийцы.

Оля была в шоке, она сидела и не двигалась. Хотелось кричать, но она боялась разбудить ребенка. Ее затрясло от страха.

Мормурадов сорвал с ее головы белое полотенце и стал запихивать его конец ей в рот.

Гарисов, быстро закрыв за собой дверь, держа наготове трубу, которой Мормурадов бил Тьерри, метнулся резко к двери кабинета хозяина. Заглянул осторожно в одну комнату, а потом в другие и, убедившись, что кроме спящего ребенка в спальной комнате, в квартире никого нет, подошел к Оле и сказал: