Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Артему казалось, что если создать группу по расследованию любых дел, в которую бы входили следователь Кремнев, опер Гусев и, конечно, его адвокат Дружинин и еще бы туда Артема взять, то многие потерпевшие изменили бы круто свое мнение и об уголовном розыске, и о работе следователей следственного комитета, и вообще о правосудии. Безусловно, у таких людей и помощники тоже на высоте.

О том сколько еще неприятностей ожидало наших героев впереди, они догадывались, но не знали.

Людмила.

Когда Артем пришел домой поздно вечером и доложил жене, что прибыл второй убийца Гарисов в Москву, то Людмила долго сидела на кухне и тихо плакала. Она поставила на столе свечку, а позади нее фотографию детей. Оставив свет от подсветки над электроплитой, она сидела в полутемной кухне и смотрела на мерцание свечи и на лица любимых и родных ей деток и нет-нет, да что-то тихо произносила. Нет, она не произносила все вслух, она говорила с ними, говорила про себя, говорила, задавала вопросы, сама на них отвечала и снова что-то им говорила и, конечно же, главное, что она сказала:

— Доченька, поймали мы убийцу твоего, второго. Прилетел из Узбекистана. Видимо, еще что-то есть внутри у негодяя. Но как это вязать с его делами в квартирах на Тверской, я не понимаю. Помоги нам, родная, ты все больше всех видела и испытала. Какие ж они тебе муки причинили в конце жизни твоей. За что же так, Господи? Помоги нам, деточка, посадить этих убийц навечно, пусть помучаются они и их родители. Помоги нам понять, что вашим душам там, на небе, хорошо. Как же нам смириться хоть на миг, что назад никого не вернуть, и теперь надо жить ради памяти вашей, ради ухода за могилкой, ради старшей дочери и внучки. Как одолеть раскол души, как хоть как-то собрать в один центр управления волей и чувствами. Настолько все стало противоречиво. Настолько выперлось дрянное в жизни наружу, что хорошее достать надо невероятными усилиями.

Людмила вспоминала свою судьбу до трагедии и в целом не роптала на нее. Конечно, с таким человеком, как Артем она рассчитывала на более уверенную и стабильную жизнь в Москве, но, к сожалению, не сложилась как-то у него достойная работа на гражданке, а в армии он разочаровался. Скорей всего война его надломила и то, что пришлось понять ему после ухода на гражданку. Такие, как Артем, дивизиями и армиями должны командовать, а он какой-то водоочисткой занимается. Видите ли, он устал подчиняться и командовать. Она понимала, что усталость за 34 года службы у него, конечно, накопилась, а вот денег-то не накопилось на старость никаких. Впереди полунищенская жизнь, жить на одну пенсию в Москве, на тринадцать тысяч рублей, — это нищета или затворничество от всего. Тот, кто этого не испытал, тот и не думает что-то улучшать. 400 рублей добавят, а цены увеличат вдвое.

В душе Людмила понимала Артема, он все делал для дома и семьи. Надо отдать ему должное, что всю их совместную жизнь он всегда говорил:

— Я женился не для того, чтобы разводиться, давай будем разбираться.

И они вот уже скоро 40 лет вместе. Как только случилось горе, Артем запил, тихо, но запил. Был как контуженный. Людмила, как могла, все ему прощала, она понимала, как Артем любил Олю, они ведь с ней были так похожи характерами, целеустремленностью, настырностью и своей добротой. Когда Оле было туго, она всегда за советом обращалась к отцу, кроме их секретных вопросов, что не надо знать отцу. Было у нее то же желание: взять налить стакан коньяка или водки и выпить, а что было бы потом? Если бы вдруг она не удержалась и нашла причину, в чем обвинить Артема, то неизвестно, чем это могло бы кончиться. Людмила после всего пережитого в какой-то мере была довольна собой, что смогла не выпить ни капли алкоголя и тем самым не развалить семью полностью, в этот страшный период их судьбы. Не каждая семья после потери детей оставалась не разбитой горем и разводом.

Она знала, что Артем, как конденсатор, пьет, угасает, а потом зарядится сам и начнет наверстывать все с неимоверной силой. И она не ошиблась. Артем через две недели бросил выпивать совсем и потащил все на себе. Не раз он тихонько говорил ей спасибо, что она выдержала его слабость. Он не понимал сам, как же так, столько повидав в жизни смертей и горя, после гибели Оли, Лизочки и зятя был просто выбит из жизни и так, что объяснить не может. Столько у него выкатилось слез, что кто бы мог подумать, как он может рыдать. Что он сделал за полтора года, а верней, за последний год, то никто бы не смог сделать, не имея такого характера, как у Артема.