Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Они сжали горло Тьерри, так как гортанный хрящ был сломан, а девочку бросили на кровать в спальне. Они выгребли с вешалок из шкафа в кабинете Тьерри все вещи, бросили их на пол. Потом притащили из прихожей мертвого хозяина квартиры и положили его на эту кучу белья в его кабинете, затем сверху набросали куртки, пальто, плащи и подожгли. Они очень спешили, да и опыта было, видимо, мало в поджогах, окна для доступа кислорода не приоткрыли, боясь, что дым пойдет раньше, чем они успеют скрыться. Или хотели, чтоб огонь добрался до газа, так как ручки на печке были повернуты на открытие газа, а газ должен был сначала накопиться в закрытом помещении, потом взорваться. Уходя, они вспомнили о ребенке, и один из них, набрав в охапку белья из комнаты Тьерри, бросил в спальне у кровати, где лежала маленькая Лиза, и поджег ее, пламя охватило белье и бумагу. Пошел дым и запах. Они или он один, надо еще работать, вышли, не запирая за собой двери. Оля осталась лежать в ванной. Пожарные приехали через двадцать минут, как им сообщил сосед с пятого этажа, и успели затушить пламя, охватывающее пока еще только две комнаты. Конечно, это я пытаюсь высказать вслух свою версию. Камера наружного наблюдения, установленная у входа в подъезд дома, зафиксировала выходящих, но лицо показал только Мормурадов, его-то оперативно разыскали работники МУРа. Когда старый, опытный сотрудник в Казахстане проверял в плацкартном вагоне поезда «Москва-Ташкент» паспорт Мормурадова, задавая ему вопросы, то увидел явное расхождение в фотографии и лице проверяемого, нервозность узбека и нечеткость ответов, и он принял решение задержать проверяемого пассажира поезда. При сличении фото на паспорте и распечатки по розыску Мормурадов был задержан, — так закончил излагать свою версию следователь Ковердов.

Шмелев молчал, представляя описываемые картины следователем, и у него не только в горле стоял горький комок, но и потяжелела голова, а также задрожали пальцы. «Хоть что-то, да проясняется», подумал он и, попрощавшись со следователем, покинул этот захламленный кабинет.

Угон.

В бесконечном горе и трауре тянулись пасмурные дни мая 2009 года. С 5 мая Артем твердо бросил выпивать. Каждый день о себе напоминали его больное сердце и печень. Головные боли стали ежедневным атрибутом его здоровья. У Людмилы повышалось верхнее систалическое давление до 170 единиц. Одно только чуть-чуть успокаивало душу, что рядом были старшая дочь Юля и внучка Ира. Однако уже два раза приезжала «скорая» к Ирине. Чувство страха не покидало ее, она постоянно проверяла, закрыт ли замок входной двери, закрыта ли дверь на балкон.

За день до приезда родителей зятя Тьерри из Франции Артем с дочерью Юлей поехали прибраться на могилке к приезду французов на 40 дней. По дороге они заехали в автомагазин «Русь», купили новые коврики в «Сузуки Гранд Витара», которую 2,5 года назад Артем купил у Ольги. Две недели тогда Артем собирал 18 тысяч долларов, а это для такой машины, которая прошла всего 21 тысячу километров, деньги небольшие, но для Артема это были не маленькие деньги. Он выгреб все на своих сберкнижках, продал свой старый «уазик» и гараж в Коврове вместе с прицепом, запасными шинами всего за 2 тысячи долларов, пришлось продать и «Фиат-Пунто», который купил двумя годами раньше. В августе 2006 года Оля заканчивала делать ремонт в этой трагичной квартире, и у нее появились трудности с расчетом за ремонт, и Артем старался собрать нужную сумму за машину, чтобы как-то помочь дочери.

За два с половиной года езды на «Сузуки» Артем сдружился со своим железным конем, как с живым существом, тем более на ней ездила ранее его любимая девочка.

После покупки ковриков машину помыли, пропылесосили в салоне и часа два Артем чистил силовое отделение и весь двигатель. Три дня назад Артем забрал из фотоателье новый портрет на могилку детей. На этом фото они были все вместе. Старые два портрета он снял с крестов и решил привезти и сжечь тут, среди домов, у себя на мусорке или отъехать в поле и где-то закопать. Только уехав с кладбища, он вспомнил, что ничего нельзя забирать с могилы и увозить.

Утром следующего дня, а это было 28 мая, Артем с дочерью Юлей, оставив «Сузуки» у метро «Бунинская Аллея», выехали в центр Москвы, где их ждали две солидные машины: «Мицубиси Паджеро Спорт» и «Мерседес» — для выезда в аэропорт «Шереметьево-2» встречать родителей и сестру с мужем покойного зятя Тьерри, прилетающих рейсом «Париж-Москва». На эту встречу должны были подъехать друзья Тьерри, но их там не оказалось, и Артем с Юлей были без переводчиков. Рейс прибыл без задержек в назначенное время. Французы выглядели устало, на них тоже потеря сына, внучки и снохи свалилась большим горем, от которого за 40 дней они нисколько не оправились, а наоборот, еще больше постарели.