Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя

Рядом с телом доктор Браун обнаруживает некоторые предметы, принадлежавшие покойной, — три пуговицы, медный наперсток и оловянную баночку для горчицы, в которой лежат свернутые закладные.

Три часа ночи. Констебль Альфред Лонг обходит Галстон-стрит. Это не его обычный маршрут, но из-за убийства на Бернер-стрит Лонга поставили сюда на дежурство. Он уже побывал на этой улице сорок минут назад и не заметил ровным счетом ничего подозрительного. Однако в три часа здесь появляется кое-что новое — кусок ткани, явно оставленный таким образом, чтобы патрульный полицейский непременно на него наткнулся. Констебль рассматривает его при свете своего фонаря. Ткань оказывается… окровавленным передником.

На черной кирпичной стене прямо над страшной находкой красуется выведенная мелом надпись.

«Ивреив не зря обвиняют во всем»

Альфред Лонг не успевает записать ее в блокнот, как его внимание привлекает какой-то шорох в узком переулке между домами. Лонг жалеет, что не прихватил на это дежурство револьвер. Но долг есть долг, он удобнее перехватывает дубинку и углубляется во двор, готовясь к худшему.

Что-то бросается ему под ноги.

Это всего лишь кошка — худая серая бродячая кошка. Лонг посылает ей вдогонку проклятие и, бегло осмотрев ничем не примечательный двор, возвращается на Галстон-стрит. В доме, возле которого найден передник, всего семь лестничных клеток, Лонг старательно обследует каждую из них, затем снова подходит к надписи, копирует ее в свой блокнот и быстрым шагом направляется в участок на Коммершл-стрит.

— Вы думаете, что это написал Потрошитель?

Сэр Уоррен, разбуженный посреди ночи, прибывает на Галстон-стрит, чтобы лично осмотреть надпись. Его сопровождают инспектор Эбберлайн и несколько констеблей. К счастью, зевак поблизости нет — рассвет еще не наступил, так что о надписи не знает никто, кроме полиции.

— Констебль Лонг утверждает, что, когда он проходил в первый раз, надписи не было, но он не уверен. Я, тем не менее, думаю, что если бы она была написана раньше, то ее непременно бы стерли. Здешние жители — в основном евреи, они не оставили бы без внимания такую фразу.

— Но абсолютной уверенности у нас нет, Эбберлайн. В любом случае — ее необходимо стереть!

— Но, сэр, мы должны сфотографировать ее. Это может помочь нам в расследовании.

К сожалению, фотограф Джозеф Мартин все еще не прибыл, а сэр Уоррен не собирается ждать.

— Потрошитель шлет письма десятками, но это ничем вам до сих пор не помогло! Вы хотите, чтобы это увидели газетчики?! Завтра здесь начнутся погромы, только потому, что этому выродку, если это, действительно, он, захотелось пошутить. Я не желаю нести за это ответственность. Полагаю, что и вы тоже!

— Тогда давайте сотрем только слово «евреи», — предлагает компромисс инспектор, но сэр Уоррен не желает ничего слышать об этом.

— Я хочу, чтобы от надписи и следа не осталось, вам ясно? Никто не должен знать, что здесь было написано, иначе пресса начнет строить догадки…

Эбберлайн молчит, он понимает, что Уоррен прав, однако поспешность, с которой уничтожаются улики, не может его не возмутить.

— В конце концов, — замечает он, — такая надпись выглядит нарочито провокационной!

— Вы же знаете, что большинство людей из низов не задумываются над такими вещами, — парирует Уоррен, и он, разумеется, прав. — Многие поддадутся на эту провокацию, можете быть уверены.

Констебль с губкой и небольшим ведерком воды начинает старательно стирать буквы. Через минуту от злосчастной надписи не остается ничего, кроме копии, снятой Лонгом.

— Что вы думаете об ошибках? Две ошибки в одном слове — не много ли?! — спрашивает шеф полиции.

— Я полагаю — убийца намеренно пытается ввести нас в заблуждение. Он притворяется человеком из низов, чтобы сбить нас со следа.

— Со следа, которого у нас до сих пор нет! Что там с этим передником? — Обсуждать надпись больше не имеет смысла, и Уоррен переходит к другой находке.

— Кажется, он принадлежал последней жертве — той, что убита на Митр-сквер. Думаю, Потрошитель взял его, чтобы вытереть кровь со своих рук. Возможно, там были также следы фекалий, он не был аккуратен в этот раз.

Ни у кого не возникает сомнений в том, что оба преступления совершены Джеком-Потрошителем. Вероятно, тот удовольствовался бы первой жертвой, но ювелир Димшутц со своей повозкой спугнул его, и убийца не успел изуродовать тело на свой излюбленный лад. Поэтому он быстрым шагом направился в сторону Сити, подальше от Бернер-стрит, где немедленно начала собираться толпа. Возле Митр-сквер ему подвернулась еще одна проститутка, которая и стала жертвой его неутоленной ярости.