Матвей даже сознался в убийстве Кораблевой, хотя особым подвигом это нельзя было назвать. Разве что желанием смягчить приговор, написав чистосердечное признание. Во время обыска в его квартире был обнаружен ремень с тяжелой металлической пряжкой, идеально подходившей для орудия избиение Кораблевой. Экспертиза обнаружила на пряжке плохо смытые остатки крови, той же группы, что у Наташи.
При повторном опросе соседей, одна из соседок не выдержала и призналась, что видела Матвея, выходящего из квартиры, где жила Наташа, выпачканного кровью. А не говорила ничего следствию, потому что Матвей пригрозил ей расправой. Теперь посадили его — чего тут бояться. А так — совесть чиста будет. И с соседями будет о чем поговорить, посмаковать детали следствия и последующего за ним суда.
Железная логика, ничего не скажешь.
Жаль только, убили кучу времени, рыская в колючем терновнике и гоняясь за призраками, попутно наживая на собственную лысеющую башку хлопот. В то время как настоящий убийца был как на ладони. И промедление это, копание в ненужной грязи. Стоило жизни еще одному человеку. Скатившемуся на самое дно, но все-таки человеку.
На могиле Наташи Кораблевой уже поставили деревянный крест, но никто, кроме подружки Кати и Чеченца-Андрюшина туда не ходил.
Антону Добролюбову родители заказали памятник из настоящего мрамора.
Дело его официально считалось закрытым.
Самолет, именуемый «жизнь», вдруг поднялся высоко-высоко и сделал крутой вираж. А это значило, что все уже не будет так, как прежде и на многое следует взглянуть с совершенно иной стороны. Например, на то, что он теперь безработный.
Мельник без сожаления помахал всем ручкой. Всем, кроме Златарева. Но тот уволился сам.
Тубольцев понимал, что это мгновение в его жизни — всего лишь передышка. Следует сосредоточиться и искать работу. Но мысли его постоянно были о другом.
Убийство Добролюбова было раскрыто, а значит у него больше не было повода заявиться домой к Насте и разыгрывать из себя героя-защитника. А вдруг все эти ее взгляды, смущенные улыбки, робкое касание ладони о ладонь были всего лишь элементарным проявлением дружелюбия. Не без кокетства, конечно же. На то она и баба.
Вдруг Настя помирилась со своим женихом, и у них уже свадьба на носу?
Эх, Тубольцев, куда подевалось твое хваленое самомнение?
Почему-то он сидел, что идиот, спрятавшись в кустах с огромным букетом роз, и этот несмотря на то, что следующей зарплаты он неизвестно когда дождется, ждал ее и молился, чтоб пришла не одна.
Из подъезда вдруг вышел Чеченец. Не то чтобы Тубольцев совсем был не рад его видеть, просто в настоящий момент он был совершенно некстати.
Чеченец, на этот раз без гитары, уселся на лавочке, очевидно поджидая кого-то. Тут же из-за угла показалась Настя. Тубольцев едва сдержался, чтобы не вылететь ей навстречу, что голубь мира, только не с пальмовой веткой, а банальным «веником» роз.
Ну почему Бог создал ее такой красивой!
Нельзя ею много любоваться, иначе у Тубольцева может случиться передоз.
В это же самое время к подъезду устремилась еще одна человеческая особь, в которой Тубольцев с досадой узнал Настиного жениха. Однако она не бросилась ему на шею, не подставила губы для поцелуя, а наоборот, отодвинулась и повернулась к нему спиной.
Тубольцев на корточках подобрался поближе и навострил уши. Некрасиво, конечно, только ведь никто не собирался ловить его за ухо. А послушать было страсть как интересно.
— Настюшенька, выслушай меня, — говорил Данила, пытаясь ухватить ее за плечи, но Настя упрямо изворачивалась, избегая прикосновений, — Давай отойдем! Поговорим спокойно, наедине.
— О чем, Данила? Мы ведь расстались. Ты назвал меня проституткой за одну-единственную розу неизвестного тебе происхождения, а потом обвинил в измене, лжи, эгоизме и арктическом холоде…
— Я был страшно зол тогда. Ревновал. Я видел тебя в парке с каким-то носатым петухом и подумал, что ты хочешь наставить мне рога.
— Да разве я когда-нибудь тебе изменяла? — возмутилась Настя и отчего-то покраснела.
— Все бывает в первый раз, — грустно улыбнулся Данила.
Чеченец, скромно сидевший на лавочке, словно немой зритель, неожиданно подал голос. Видно почувствовал, что расставание рискует оказаться мнимым. А зять в лице Данилы ему вовсе не улыбался.
— Не забудь, он на тебя руку поднял.
Читать дальше